Модельер
Шрифт:
На арене происходил какой-то диалог, толпа немного оживилась. Моррис вернулся, чтобы комментировать для Влада. Остальные волонтёры, похоже, прекрасно понимали, что происходит, они заняли зрительские места, усевшись на свои шлема, разве что те две девушки, что поехали сегодня с ними, исчезли. Моррис выглядел возбуждённым:
— За парня вступился один из его товарищей. Он будет драться. Теперь смотри… смотри, сколько желающих драться за старого музыканта! Правда на его стороне…
Моррис замолчал и только смотрел во все глаза. Старик что-то громко вещал, и толпа поддержала его восторженным рёвом и громкими хлопками — по животу, по коленям
— Он что, хочет драться сам? — осторожно поинтересовался Влад. Кто-то подёргал его сзади за штанину, мол, мешаешь смотреть. Влад сел.
— Этот старик настоящий воин, — тихо и уважительно произнёс Моррис. — Хотел бы я увидеть его лет тридцать назад. Чёрт, да хоть пятнадцать! Уверен, он и тогда выглядел, как высыхающий стареющий дуб. Сейчас он уже полностью высох, но какой-то стержень ещё остался.
Парень, который вышел на ковёр, выглядел слегка растерянным. Когда старик, расставив руки, пошёл на него, он даже не попытался присесть или уйти в сторону. Это был молодой человек в самом расцвете сил, с отчаянно блестящими икрами ног и мощными сухожилиями, выглядящими, как верёвки — за такие ноги Влад окрестил его про себя бегуном; он позволил старику обхватить его за корпус и повалить на землю. После чего боднул в подбородок, и, сложив руки в кулаки, не пытаясь подняться, принялся наносить удары по животу и груди слепца.
— Никто не откажется от драки. Это позорно. Только старики и калеки имеют право отказаться, — пояснил Моррис. — Но если соглашаются, скидку им делают небольшую.
Только в книгах, да ещё в любимых Савелием кино, герои всегда что-то делают ради справедливости. Они вмешиваются в естественный ход вещей, мнут его голыми руками, получают свою долю синяков и шишек, но в конце концов выходят победителями. Или проигравшими, но с хорошо вколоченным уроком. Влад же не делал ничего, когда молодой поднял старика на руки и уронил на землю. Был всего лишь одним из многих зрителей.
По рядам прокатился ропот, редкие хлопки. Моррис сорвался с места, приблизился к бойцам и послушал дыхание старика. Коротким кивком подвёл черту схватке. Молодой коротко вскинул руки (снова жидкие аплодисменты, конечно, его никто не осуждал, но все симпатии были на стороне старика) и поспешно убрался с арены. Самому ему тоже немного досталось: на шее вздувался синяк, и те, кто его заметил, с одобрением цокали языками. Старика тихо втянули в толпу сочувствующих по другую сторону, будто язык втянулся обратно в пасть, оставляя за собой мокрые следы из пота с небольшим количеством крови.
Но действо ещё не закончилось. Едва Моррис отступил обратно к зрителям, как парень вернулся, волоча за собой упирающегося калеку. Инструмент остался лежать в пыли. Под свист собравшихся бегун поставил того, кого только что защищал, на ноги, и принялся методично избивать. Всё кончилось, только когда калека свернулся у его ног, как эмбрион какого-то зверька, жалкий и головастый. Изо рта его сыпались и сыпались осколки зубов, одежда пропиталась влагой.
Винни спрятал лицо в коленях; кажется, он не из тех, кто спокойно переносит вид крови и зрелище насилия, и Влад молча, про себя, его пожалел. Сам он, как ни странно, не испытывал никаких позывов отвернуться. Было страшно, но хотелось внимать и внимать происходящему на арене, впитывать каждый звук, каждое изменение в фоне запахов, не упуская мелочей.
Вот теперь бегуна провожали
Первобытная магия пропала. Маски вернулись за пазухи и в карманы. Единственный оставшийся на ногах боец жадно пил из предложенной бутылки воду.
— Ты осуждаешь то, что видел? — спросил Моррис на обратном пути к мотоциклам.
— Не знаю… я не пойму, — честно признался Влад. — Это было очень интересно.
— Не бойся, — вот она снова, широченная улыбка на пол-лица, нарождающийся месяц. — Если придёт хозяин мотоцикла и потребует крови, я буду драться за тебя.
— Я, вообще-то, побольше, — неохотно напомнил Влад. О таком развитии событий он не думал.
— Тебе нужно беречь пальцы. Ты же художник.
О том, что Влад на самом деле художник, он временами начал забывать. Кирпичики, что сваливались в его голову, вызывая раскаты грома от уха до уха, вытесняли потребность превращать девственные листы блокнота в не пойми что, но она постоянно, неминуемо возвращалась. Как вода, которую пытаются вымести из лужи метлой, как любят делать русские дворники.
Правда, дворники питерские давно уже забросили неравную борьбу с лужами. Зачем, если всё равно на месте трёх рассеянных, уничтоженных озёр за ночь вырастет одно большое… Они заключили с мокретью перемирие, переобуваясь с очередным нашествием туч в высокие резиновые сапоги.
Он не был дома уже неделю. Обратного билета нет. Впрочем, это звучало не так страшно, не так категорично, как должно звучать: Эдгар заявил, что отправит его в Россию, как только Влад сочтёт, что закончил своё исследование.
— Достать билеты — не такая большая проблема, — сказал он.
Когда кирпичи в голове стали падать пореже, Влад снова взялся за блокнот и карандаш. Он много гулял по городу самостоятельно, по незнанию, забредал в такие районы, услышав название которых Эдгар только качал головой, а Моррис пускался в воспоминания: «помню, когда я был сопливым мальцом и помогал собирать макулатуру и картон, там пропал самолёт какого-то министра. Да-да, он просто пролетал над районом, и исчез…». «Я же не один», — спокойно говорил Эдгару Влад, и доставал из кармана пряник: «У меня есть — вот!»
И Эдгар, как ни странно, понимал. Влада повсюду сопровождали попрошайки. Кажется, они караулили у дома тётушки Улех с самого утра: когда молодой человек появлялся в дверях, на ходу затягивая тесьмы рюкзака и догрызая сухарь с изюмом, он видел одни и те же лица. Дети срывались с места, словно стая воробьёв (обыкновенно насестом были сложенные друг на друга и давным-давно позабытые бетонные блоки, не приспособленные под стены какого-нибудь жилища только из-за габаритов и веса: то, что не могут поднять десять негров или сдвинуть с места старенький китайский пикап, может записывать за собой данное конкретное место до скончания веков), и окружали Влада со всех сторон, дёргая его за одежду и штанины. Бороздки на протянутых руках он изучил куда лучше лиц…