Мое побережье
Шрифт:
Мы заглянули в книжный, прошествовали вдоль полок с научно-популярной литературой. Я долго разрывалась между «Миром в ореховой скорлупке» и «Черными дырами и молодыми Вселенными» Хокинга, в конечном счете, отдав предпочтение второй. Стоит ли упоминания, как глупо я себя чувствовала, останавливаясь на такого сомнительного уровня оригинальности подарке, пытаясь из последних сил хоть что-нибудь подобрать для человека, у которого есть все?
— Да брось, — неловко подбадривал меня Хэппи, несший в пакете замечательные, прекрасные, полезные линзы, — хороший подарок. И с тортом ты классно придумала.
—
И чушь собачья — все эти высказывания о мнимой значимости самого факта внимания, куда более важного, нежели предмет дарения.
— Он, кстати, не говорил, как праздновать будет? — посетила мысль, когда мы подошли к просторному холлу с изящным фонтанчиком, вокруг которого стояли лавочки, едва ли не поголовно занятые мужчинами с сумками, наверняка ожидающими своих девушек или жен.
Я была готова к чему угодно: поездке в Вегас с марихуаной и жирафом в багажнике, вечеринке на личном самолете Говарда с виски и распутными девицами, аренде лучшего клуба в Нью-Йорке на всю ночь, но определенно не к тому, что прозвучало в следующий момент:
— Скромно, — Хэппи пожал плечами. — По его меркам — так вообще. На берегу, — так он говорил о «летнем доме» Старков, — с самыми близкими друзьями.
Мое фырканье вышло столь эмоциональным, что отросшая челка у виска шевельнулась.
— Это что, шутка?
— Он так сказал. О, и, кстати, он спрашивал, сможем ли мы помочь Джарвису прибраться в доме. Это то, что я хотел сказать тебе утром, но забыл.
— Помочь-то мы поможем, но с чего такая аскетичность торжества?
— Говорит, уйдет в большой отрыв после экзаменов. Вот тогда нагуляется и за день рождения, и за всю жизнь.
— А, — только и осталось проронить мне. Что ж, зато это все объясняло. «Отрываться» со вкусом Тони Старк умел, как никто другой. — А что насчет дома? — обратилась Хэппи, когда мы успели покинуть пределы торгового центра. — У нас же экзамены вот-вот начнутся.
— Он предлагал в это воскресенье, потому что потом будет некогда. К самому дню рождения мы уже освободимся. Ты ведь не сдаешь биологию?
Я отрицательно мотнула головой; боже упаси податься в медицину, со всей ее латынью и каждым капилляром, кой надо знать. Впрочем, я где-то слышала, что на факультете юриспруденции тоже изучают мертвый язык.
Интересно, какое оправдание своей забывчивости придумал бы Хоган, когда бы завтрашним утром оправдывался и передо мной за ранний звонок и пробуждение, и перед Старком, вверившим ему такое важное задание, как сообщение информации? Вопреки ожиданию, сейчас его сито в голове не раздражало. Скорее, заныло в груди тянущим осознанием: возможно, мы уже никогда с ним не пройдемся по этой улице, не заглянем в булочную за пончиками, и я никогда более не «сворую» попкорн из его стакана на очередной кинопремьере.
Мне хотелось как можно скорее распрощаться с сидевшей в печенках школой. Да только цена за это была слишком велика.
Тони прав: март слился с февралем, а апрель пролетел так, что я могла воскресить в памяти каждую проведенную в компании нашего
«У тебя сахарная пудра под носом», — говорит Тони уплетающему за обе щеки кексы с джемом Хэппи, а тот тушуется, бурчит: «Врешь ты все», однако проводит тыльной стороной ладони по губам.
«Я попробую?» — и, не дожидаясь ответа, я ловлю буквально из-под носа Старка недонесенную до рта трубочку и придвигаю молочный коктейль с игривой вишенкой ближе. Мне не ведомо, о чем он думает, глядя то ли на меня, то ли сквозь мое лицо; а потом мы выходим на улицу, теплый ветер тревожит поля шляпы, пока, наконец, не срывает ее с головы. Я почти готова выругаться и успеваю представить, какой она приобрела вид, лихо прокатившись по пыльному асфальту, однако летающий объект успевает поймать идущий позади Тони, бросающий реплику о том, что мне впору пришить к ней ленточки, как в семнадцатом веке. Мы плетемся следом за Хэппи, без умолку трещащем о тиграх в зоопарке. Я мысленно присуждаю Старку почетную должность носителя шляп. А затем, в какой-то момент, отвечая между делом Хогану, его свободная рука обвивает мой корпус, и кисть безвольно повисает на плече. Тони не меняет позы, даже когда Хэппи оборачивается, задерживая на нас взгляд на секунду дольше положенного.
Всего четыре субботы: два похода в кино, один — в закусочную быстрого питания, посиделки на крыше; не считая нескольких «разгрузочных» дней, когда объемы домашнего задания сократились, высвобождая место для подготовки к «более важным вещам», и мы собирались у Тони, честно стараясь не думать о будущем, подкравшемся слишком близко, но все равно замечая в глазах друг друга отражение той глухой тоски, которая колола по сердцу маленькими невидимыми иголочками каждый раз, стоило лишь подумать, что подобного больше не повторится.
Все хотят скорых результатов.
Мы устаем от страхов, мы устаем от депрессии, мы устаем от избытка чувств. Мы устаем от усталости.
Хотим вернуться в прошлое, которое уже почти не помним, и, парадокс, отчаянно подгоняем будущее.
***
Лесли «оживила» наш маленький садик с розами под окнами, которые в свое время перетоптал противный бульдог не менее противного мальчишки Бена с соседней улицы, и клумбы с маленькими дикими розами начали наливаться пурпурным цветом.
Зеленая трава перестала казаться чем-то редким и новым, чтобы толкать друга локтем и указывать: смотри, первые ростки!
Волосы трепал теплый воздух, от которого больше не хотелось прятаться за воротом плаща и укрываться шарфами.
Лучи солнца пригревали сквозь ткань платья и вынуждали щуриться, стоило поднять голову и требовательно посмотреть на Тони.
— «Кто являлся руководителем лагеря антифедералистов в период ратификации конституции 1787 года?» — он углубился в мой тренировочный сборник с экзаменационными заданиями, время от времени лениво попивая остывший кофе из бумажного стаканчика.
В такую погоду никому не хотелось сидеть на обеде в душной столовой, и ребята стремились дружными кучками занять столики на свежем воздухе.