Могикане Парижа
Шрифт:
– Позвольте мне, господин Жакаль! – предложил Карманьоль со свойственной ему живостью.
– Нет, нет, нет, братец! – так же живо отвечал Жакаль. – В силу твоего мозга я верю безусловно, но в силу твоих рук – нисколько.
Двое из тех, что несли факелы, невысокие коренастые парни, взялись за веревку, обмотали ее вокруг своих рук. Жакаль влез на край колодца, потом сел на него, захватил с собою свою трость и опустил ноги в глубину.
– Ну, ребята, – осторожно! – сказал он без малейшего волнения в голосе.
XI. Только
Оба силача уперлись одним коленом в край колодца и, несколько отставя другую ногу назад, ожидали последних приказаний.
Жакаль поднял очки на лоб и пристально глянул им в лица.
– Ах, да! – воскликнул он, подбрасывая трость под мышку с видом человека, который в последнюю минуту перед отъездом в далекое путешествие вспомнил нечто крайне важное, достал табакерку, тщательно перетер табак и набил себе нос огромной понюшкой. После этого он опять взял трость в руки, по-видимому, придавая ей какое-то особенное значение.
– Ну, теперь готовы? – спросил он.
– Точно так, господин Жакаль.
– Так начинайте, только смотрите, потихоньку, осторожно, потому что в срубе, может быть, есть вода.
Одной рукой он ухватился за веревку повыше своей головы, а другой начал отталкиваться тростью от стенки колодца, чтобы не биться об нее.
– Спускайте веревку помаленьку, а иногда и совсем останавливайте, – говорил Жакаль.
Люди стали опускать его, он медленно исчез в черной тьме колодца.
– Хорошо, хорошо, отлично! – приговаривал он голосом, который скоро стал почти таким же глухим, как голос подземного узника.
Тот, услышав, что к нему приближается помощь, совершенно успокоился.
– Да вы не бойтесь, – доброжелательно ободрял он Жакаля, – здесь не очень глубоко – всего каких-нибудь сто футов.
Жакаль не отвечал. Мысль, что ему предстоит спуститься еще метров на двадцать, начинала его тревожить. Он силился взглянуть на дно, но вокруг царил мрак непроницаемый.
– Ну, теперь поскорее! – скомандовал он и закрыл глаза.
Веревка пошла заметно быстрее, и минуты через полторы он стоял на дне, которое так напугало Лонг-Авуана своей сыростью.
– Что же вы не сказали мне заранее, что торчите здесь по пояс в воде! – заметил Жакаль невидимому узнику.
– А я, напротив, очень этой воде благодарен, – отвечал тот. – Без нее я сломал бы себе шею. Да это ничего! Вот как раз напротив меня есть мысок. Влезьте на него: там почти что сухо.
Жакаль ощупью последовал этому благому совету.
Очутившись на суше, он почувствовал, что человек, которого он собирается спасать, одной рукой обхватил и крепко сжал обе его ноги и в знак благодарности горячо целовал их.
– Вы меня от смерти спасаете! – говорил он. – С этой минуты я принадлежу вам и душой, и телом.
– Хорошо, хорошо! – ответил Жакаль, чувствуя, как
– Меня избили, обокрали и бросили в колодец.
– Так! Однако, пустите меня!.. А давно вы здесь?
– Да как вам сказать? Человеку в моем теперешнем положении трудно судить о времени. Кроме того, они украли у меня часы. Да, впрочем, если бы они их мне и оставили, я все-таки не мог бы посмотреть, который час.
– Это совершенно верно! – согласился Жакаль. – Но так как вы здесь ничего не увидите и на моих часах, то позвольте мне положить их в такое место, где бы они вас не беспокоили.
– Однако я все-таки предполагаю, – продолжал незнакомец, нисколько не обижаясь на подозрение Жакаля, – что с тех пор, как меня избили, прошло часа полтора.
– А знаете вы, кто вас бил?
– Отлично знаю.
– Следовательно, вы можете отдать этих людей в руки правосудия?
– Ну, уж нет, я этого не сделаю!
– Почему же?
– Потому что это мои друзья.
– А! Теперь и я вас знаю!
– Вы – меня?
– Да! Вы один из моих самых старых знакомых.
– Я?!
– И хотя вы не хотели назвать мне ваших друзей, я попрошу вашего позволения назвать вам ваше собственное имя.
– Вы спасаете меня от смерти, и я ни в чем не могу отказать вам.
– Вас зовут Жибасье.
– А вы еще не спустились в колодец, как я уже узнал вас, мосье Жакаль. Вот так встреча! Ха, ха, ха!
– Да, это правда! А сколько времени прошло с тех пор, как вы вернулись из Тулона, мосье Жибасье?
– Да уж около месяца, любезнейший мосье Жакаль.
– И, надеюсь, вы путешествовали без всяких приключений?
– Действительно, без малейших.
– Ну, и с тех пор вам все время жилось хорошо?
– Да, довольно сносно, вплоть до сегодняшней ночи. Но сегодня ночью меня обокрали, избили и бросили в этот колодец.
– Скажите, пожалуйста, любезнейший мосье Жибасье, как это так: вы слетели с такой высоты и все-таки, если не ошибаюсь, остались целы и невредимы?
– За исключением двух-трех царапин ножом, я, действительно, невредим, а из того, что я сегодня не сломал себе раз десять шею, я вижу, что Бог еще бережет честных людей.
– Я тоже начинаю так думать! – согласился Жакаль. – Однако все-таки не угодно ли вам будет рассказать мне в нескольких словах, как вы сюда попали?
– С величайшим удовольствием! Но отчего бы не сделать это, когда мы будем там, наверху?
– Там нам нельзя будет говорить так откровенно, как здесь, – там постоянно будут лишние уши, а кроме того, как справедливо выражается Карманьоль…
– Карманьоль?.. Я такого не знаю.
– В таком случае вы с ним сейчас познакомитесь.
– Так что же такое говорил Карманьоль, любезнейший мосье Жакаль?