Могусюмка и Гурьяныч
Шрифт:
Могусюмка что-то закричал.
— Молчать! — заорал на него один из казаков.
— Завяжи ему рот! — велел есаул.
Через час слышно было, как женский голос что-то тихо пел вверху.
На другой день пойманных повезли. Когда въехали в лес, Могусюмка вдруг воскликнул, обращаясь к казакам и показывая на лес вокруг:
— Вот мой клад! Смотрите, держите меня крепче, все равно убегу...
Глава 13
БАЗАР НА ЗАВОДЕ
В
Башкиры навезли дикий мед в берестяных туесах, масло, баранов и баранье сало, дичь, ягоду, пригнали на продажу коней. Ягоду продают сундуками, бочатами и даже телегами, насыпанную прямо на рогожи.
Низовские мужики, из тех, что победнее, торгуют разными изделиями: попонами, ковшиками из липки, плетеными рыболовными снастями, деревянной посудой, корзинами, щепным товаром, лесовщиной, сапогами. Пара сапог стоит рубль. Любой сапог надевай на любую ногу. Есть и разные сапоги — для правой и для левой ноги, те на рубль дороже.
Богачи же деревенские торгуют коней, продают зерно, скот, шкуры, воск, сало, шерсть. Скупкой занимаются приезжие торговцы.
У лавок-шатров зазывают покупателей.
— Эй, бабай, гуляй сюда, товар дешевый! — орет, обращаясь к башкирину-старику по-русски, купец-татарин в халате. — Кумач, ситцу, сукна дешевый.
Под рогожным навесом у бревенчатой булавинской лавки примостился продавец каслинского литья. Большие чугунные котлы, тонкие и легкие кумганы, сковородки, рукомойники, чугунки.
— Эх ты, вот это товар, звенит... Звенит, язви его! — щелкнул пальцем по чугуну мужик.
— Касли! — с восхищением подтвердил башкирин.
— Якши, бик якши, — уговаривала мужа башкирская старуха, выбирая котел.
У высокого крыльца магазина толпятся дочери и жены башкирских богачей. Они ждут мужей и отцов с обновками. Лица женщин полуприкрыты шалями по-татарски. Яркие коралловые нагрудники с крупными опалами в ажурном серебре пестреют из-под распахнутых камзолов, отороченных галунами. Смуглые полные шеи обвиты янтарными ожерельями, бусами.
Женщины терпеливо ждут. По обычаю им не полагается входить в лавку.
В магазине полки ломятся от товаров.
Захар и Санка отпускают покупателей. Грубые, простые сукна, синие, темно-красные, белые, работы московских сукновален, разложены на прилавках. Ситец, сарпинку, азиатскую выбойку, парчу — богатым невестам на сарафаны, китайку, связки дешевых кораллов, сахар, сушеные сласти, посуду продает сегодня Захар Андреич.
Башкиры толпились подле Санки. Один покупает, остальные сосредоточенно наблюдают. А сам хозяин отпускает товар своим знакомым из околозаводской деревни Низовки. Сегодня приехал оттуда с женой Акинфий, деревенский богач. Сорокалетняя Васса и сам Акинфий красны лицами и очень довольны, что покупают в таком хорошем магазине.
— Ну-ка, другую штуку покажи, —
Приказчик кидает на прилавок кусок бухарской выбойки. Покупатель потрогал ее, но, видно, остался недоволен и стал опять смотреть на полку.
— Еще выше товар бери, — просит он.
Торговцы втолковывали башкирской бедноте, что лучший товар лежит на верхних полках. А когда приметили, что башкиры верят этому, стали заранее складывать дешевые материи повыше. То же делал и Санка.
И сейчас он снял с самого верха штуку дешевой ярославской сарпинки.
— Вот да, уж хороший товар, — башкирин даже прищелкнул языком от восторга.
— Какой же, товар — высший сорт! Сколько тебе?
— Кто же знает! Тебя спросить хотим, уж, пожалуйста, скажи нам, бабе-то сарафан шить надо.
— Если шить по-вашему, то пятнадцать аршин взять надо. Ну, мерить, что ль?
— Деньги-то много ли платить?
— За аршин по гривеннику, — накинул по две копейки Санка.
В магазин вошли две покупательницы в салопах.
— Здравствуй, Захар Андреевич, здравствуй, Александр Иваныч.
— Милости просим...
— Чайку бы нам...
— Чайку, сказывают, привез Захар Андреич?
Пока приказчик ходил за чаем, Захар показал покупательницам разные товары. Санка возвратился со стофунтовым цибиком на плече.
Распаковывание цибика с чаем было целым событием. Такое зрелище устраивалось только для жен лучших заводских мастеров или для главных служащих конторы, для богатых крестьян, купцов.
Санка разрезал на прилавке кожу и камышовое оплетение. Сверху в цибике на тончайшей китайской бумаге насыпан цветочный белый чай для запаха. Санка захватил его в горсть и поднес покупательницам.
— Кому такого чайку, пожалуйте....
— Ох, и пахучий! — воскликнула дебелая молодица. — Отродясь не нюхивала. Почем же такой, Захар Андреич?
— Два с полтиной фунт, Матрена Федоровна.
— Ах, дорогой!
— Прямо из Китая бухарцы привезли. Чаю такого у нас в заводе еще не пивали.
— Да уж отвесь полфунтика, Александра Иваныч, — сказала покупательница постарше и поджала губы.
В это время на улице раздался крик, и мимо лавки побежал народ. Вскоре покупатели кинулись наружу, оставляя на прилавках покупки. Следом за ними вышел на крыльцо Захар вместе с Акинфием и его женой. Санку оставили в магазине. Народ сбегался к перекрестку. Из-за изб выезжали казаки.
— Разбойников везут!
На первой телеге ехали связанные веревками Могусюм и Хибет.
— Могусюмку схватили!
— Скажи, пожалуйста! В самом деле Могусюмка попался, — удивился Булавин. — Что за чудо!... Как же это его словили?
— Вот когда он попался, тварь! — злорадно проговорил Акинфий, скаля свой щербатый рот.
— Разве у тебя с ним счеты? — спросил Захар. — Ведь Могусюмка около вашей деревни никого не трогал?
— Мало что не трогал. Всех их надо в куль да в омут!