Мои (чужие) дети
Шрифт:
Выхожу на улицу. Ночь, темно как у негра в ж… Кхм. Щелкаю брелоком и снимаю машину с сигнализации. Достаю из багажника скребок и расчищаю лобовое стекло, которое беспощадно залепило снегом. Жду пока ворота отъедут в сторону. Включаю дворники и потихоньку выезжаю со двора.
Из-за снега видимость просто ужасная, если не сказать нулевая. Включаю дальние фары. Надо бы ускориться, иначе я так до завтрашнего вечера ехать буду. Набираю скорость. Перестраиваюсь в левый ряд. На секунду меня отвлекает, загоревшийся входящим эсэмэс, экран телефона. Сообщая, что Леха появился
19.
Диана
Дети начинают по очереди требовательно кряхтеть. Просыпаться не хочется, но надо. Расслабленно потягиваюсь с еще пока закрытыми глазами. Поворачиваюсь на бок в надежде прижаться к теплому мужскому телу – хочу получить порцию наглых объятий и один малюсенький поцелуй. Но… я все двигаюсь и двигаюсь, пока не ощущаю край матраца.
Не поняла… Мгновенно открываю глаза и сажусь на постели.
Куда делся Давид? Может, к себе спать ушел?
Анюта начинает активно болтать ногами и мотать головой. Вылезаю из-под одеяла и забираю ее к себе. Пока кормлю ребенка, прислушиваюсь к тишине. Сквозь закрытое окно слышно, как на улице тихо подвывает ветер. В ближайшие дни гидрометцентр прогнозирует сильный снегопад. Перекладываю дочку в кроватку и беру на руки сына.
Когда дети снова засыпают, я надеваю теплый, мягкий халат и иду на поиски хозяина дома. В спальне на первом этаже его нет. Решительно толкаю дверь его кабинета вперед и замираю на пороге. Там тоже пусто. Внутри начинает колоть беспокойное чувство, а по спине прокатывает озноб.
К слову, а который сейчас час? По ощущениям где-то около четырех утра. Включаю на кухне свет и смотрю на настенные часы. Так и есть, начало пятого.
Что все это значит? Беру кувшин с водой, наливаю в стакан и делаю несколько глотков. Смотрю в окно. Там, где должен стоять автомобиль Давида, я замечаю пустоту.
Он уехал. Но куда? Да еще и посреди ночи, ничего мне не сказав. Почему он меня не разбудил?
Возвращаюсь наверх. Нахожу свой телефон. Подрагивающими пальцами снимаю блокировку с экрана. Никаких уведомлений или сообщений от Давида нет. Одним движением пальца нахожу его номер и нажимаю на вызов. Затихаю, пока слушаю длинные гудки. Слушаю их до тех пор, пока вызов не сбрасывается сам. Во мне просыпается паника. Выхожу из спальни и иду ванную. Чтобы привести мозг в порядок и начать рационально мыслить, я быстро умываюсь ледяной водой.
За окном глупая ночь. В доме только я с детьми. В любом случае, мне придется ждать утра, чтобы предпринять дальнейшие шаги и понять, что мне вообще делать.
В семь тридцать я слышу звук мотора и вижу из окна в спальне, как на территорию участка заезжает автомобиль и паркуется на том месте, где Давид обычно ставит свою машину. Из автомобиля выходит его брат.
Что-то наверняка случилось!
Накидываю на плечи вязаный кардиган и бегу вниз открывать дверь.
– Доброе утро, – говорит Марк, переступая порог дома. Его голос звучит осторожно. – Ты прости, что я в такую рань, – мнется он, буквально подбирая каждое слово, а внутри у меня все холодеет.
– Что? – нетерпеливо спрашиваю я. – Говори, что случилось? – подгоняю его. – Что-то с Давидом?
Дышать становится тяжело.
– Да, – вздыхает он. – Он… – сглатывает, – в общем, он ночью в ДТП попал.
– О боже… – Я утыкаюсь лицом в ладони. – Он жив? – практически выкрикиваю я, чувствуя, как паника подступает к горлу. Ноги немеют от ужаса. Открываю лицо и смотрю мужчине в глаза. – Жив? – Чтобы не упасть, я хватаюсь рукой за выступ шкафа в прихожей.
– Жив, – спешит успокоить меня Марк. – А ну-ка, пойдем присядем. – Видя, что я бледнею, он берет меня под руку и ведет к дивану. – Садись. Воды дать?
– Не надо. – Мотнув головой, я опускаюсь на диван. – Что с Давидом?
– Он жив. В больнице. Может, все-таки воды? – снова предлагает он и косо поглядывает в сторону кухни.
– Нет. Спасибо, – говорю я, с трудом ворочая языком.
– Как знаешь, – выдыхает он и садится напротив.
– Марк, только рассказывай мне всю правду. Не жалей меня. Говори все, как есть.
Я слышу свой голос будто бы издалека.
– Давид жив. Он в больнице.
– Он в сознании?
Я дрожу всем телом и сглатываю ком в горле.
– Пока что нет. У него закрытая черепно-мозговая и пара переломов. Но прогноз хороший. Просто потребуется время на восстановление.
Немного расслабляюсь и перевожу дыхание.
– Как так случилось?
– Ночью шел сильный снег. На трассе фуру занесло. Повезло, что она пустой ехала. Давид хотел уйти от столкновения, но его раскрутило на дороге, и встречная машины въехала в бок. Благо подушки сработали.
– А куда он ночью ехал? – Возможно, я задаю неуместный вопрос, но мне жизненно необходимо знать все.
– Разве он тебе не сказал?
– Нет.
– Вчера Катя по роковому стечению обстоятельств тоже в аварию угодила. Я подробностей не знаю. Только знаю, что Давид к ней ехал.
– К ней? – Словно в замедленной съёмке, я поворачиваю к нему голову и несколько секунд смотрю не моргая.
В ответ Марк лишь коротко кивает.
– С ним точно будет все хорошо? – повторно задаю вопрос.
– Как доктор, могу тебя заверить, что все с ним будет хорошо. По крайней мере нет ничего, что угрожало бы его жизни.
– Это хорошо, – тихо отвечаю я. – Я могу ему чем-то помочь?
– Чем? Он сейчас в отдельной палате. У него должный уход. Даст бог, скоро придет в сознание.
– А в какой он больнице?
– Там же, где и Катя. В нашем медцентре.
– Там же, где и Катя… – эхом повторяю я. – Ну да. Все правильно.
– Дин, его отвезли туда, потому что там лучшие врачи. И еще, этот центр принадлежит его другу, – говорит Марк, словно пытается оправдаться.