Мои (чужие) дети
Шрифт:
– Я же говорю – все правильно.
– Марк, я могу попросить тебя об одной услуге?
– Конечно, – кивает он.
– Хорошо. Тогда, отвези меня в город, пожалуйста.
***
– Вит…
– Да не волнуйся ты! Я уж как-нибудь справлюсь с твоими малышами. Тем более что они все еще спят, – говорит подруга, покачивая коляску вперед-назад. – Иди. Тамара Николаевна тебя проводит.
Оставляю свой пуховик на кушетке.
– Бахилы надевать нужно?
– Она тебе все скажет. Иди давай! – кивает подруга на
Господи, как же я благодарна ей за все, что она для меня сделала!
Выдыхаю. Что-то я волнуюсь. Дышу через раз.
Пожилая женщина в белом халате встречает меня с той стороны двери.
– Вы Диана?
– Да.
– Идите за мной. На все про все у вас будет десять минут. Не больше.
– Я поняла, – шепотом отвечаю я, следуя за ней по длинному кафельному коридору. – Скажите, у вас точно не будет проблем из-за меня?
– Вообще-то нам не положено впускать к больным посторонних. Только близких родственников, – тихо отвечает она. – Но у наших сейчас пересменка. Обход будет не ранее чем через полчаса. Да и Виталина лично за вас просила.
– Спасибо, – кратко киваю я.
Мы поднимаемся этажом выше. Двигаемся по узкому коридору для сотрудников. Тамара Николаевна открывает передо мной белую дверь и пропускает меня в отделение интенсивной терапии, где сейчас находится Чернов. Врачи уверяют, что его жизни ничего не угрожает. Но при этом он будет здесь, пока не придет в себя.
– Халат. Бахилы. Шапочка, – командует медсестра и выдает мне все необходимое. – Ровно через десять мнут я постучусь в палату.
– Хорошо.
Послушно надеваю медицинскую экипировку и захожу в палату. Сердце волнительно выпрыгивает из груди.
На секунду замираю и не верю своим глазам, когда вижу Давида в разных проводках, лежащего на высокой кровати. В носу тут же начинает пощипывать от этой картины. Я еще ни разу не видела его таким беззащитным. Лицо в небольших ссадинах. На лбу запеклась кровь. Под носом трубка с кислородом.
Боже мой!
Подхожу ближе. Рядом с кроватью стоит стул. Я аккуратно отодвигаю его и присаживаюсь. Слева от меня работает прикроватный кардиологический монитор. Радует, что Давид дышит самостоятельно.
Беру его за руку. Слезы моментально подкатывают к горлу. Я пытаюсь собраться. Это невероятно сложно. Тяжело смотреть на беспомощное тело своего любимого мужчины. Меня сразу же охватывают воспоминания нашей первой встречи. Ведь я тогда тоже была в каком-то смысле беспомощной. Сглатываю нервный ком. Вдох-выдох. Глажу его теплую, сухую ладонь.
– Давид, – зову его тихо по имени в надежде, что он услышит меня и тут же откроет глаза. Но чуда не происходит. Он продолжает лежать с закрытыми глазами, словно крепко спит.
Отведенные нам десять минут пролетают как одна секунда, и я слышу стук в дверь. Это сигнал, что мне пора уходить.
Но мне мало десяти минут! Безумно мало.
Снова стук,
– Пора, – произносит она как приговор, и я выхожу.
Шаг, еще один – и мы уже спускаемся по лестнице в отделение репродуктивного здоровья.
20.
Диана
– Ты куда сейчас? – спрашивает Вита, покачивая ногой коляску с моими спящими зайцами.
– Домой.
– За город?
– Нет. К себе. Что толку мне там сидеть. До города далеко, а к вам еще дальше. – Снимаю с вешалки пальто и надеваю его. – Витуль, пообещай, что будешь держать меня в курсе насчет состояния Давида. И сразу же, как он очнется…
– Немедленно сообщу, – заканчивает подруга начатую мной фразу. – Дин, скажи честно, тебя его родственники из дома попросили?
– Намекнули.
– Я так и предположила.
– Спустя несколько дней после ДТП к нам приехал его отец. Он в мягкой форме попросил меня на выход.
– Вот гад!
– Да ладно, – пожимаю плечами, – я ведь все понимаю. Для Давида я по закону никто и не имею права занимать чужую жилую площадь.
– Это так некрасиво с их стороны, – осуждающе мотает головой подруга.
– Не мне судить. – Забираю у Виты коляску и разворачиваю ее к себе. Застегиваю детям комбинезоны и поправляю пустышки. – Ну все. Мы поехали, иначе они вспотеют.
На прощание обнимаю Виту и спешу покинуть больницу. На выходе из здания пожилой мужчина придерживает мне дверь, когда я стараюсь протиснуться в нее со своей двойной коляской.
– Диана? – слышу рядом с собой знакомый голос и поворачиваю голову. Передо мной стоит мать Давида, Ольга Петровна. Что-то внутри меня неприятно ёкает.
– Здравствуйте! – говорю приветливо, но без улыбки.
– Добрый день, – отвечает она, бросая мимолетный взгляд на коляску, в которой мирно спят ее внуки. – Знаете, это очень хорошо, что я вас здесь встретила. Нам необходимо поговорить.
– Раз необходимо… – глубоко вздыхаю я.
– Здесь через дорогу есть хорошее кафе.
– В кафе надо раздевать детей, а они спят. Могу предложить прогуляться по парку.
– Хорошо. Я не отниму у вас много времени.
Женщина держится гордо. При этом заметно нервничает.
Хорошего я от матери Давида не жду. Счастливая бабушка не стала бы выставлять внуков за порог. Но и послать ее куда подальше тоже не вариант. Для начала я должна ее выслушать, чтобы узнать, что у нее на уме.
– Я вас слушаю. О чем вы хотели поговорить?
– Тяжело, наверное, с двумя одной справляться? – Она кивает на коляску.
– Я не знаю, как с одним. У меня не с чем сравнивать, – спокойно отвечаю я, даже не подозревая, что сейчас услышу полнейшую дичь. – Но с полной уверенностью могу сказать, что точно не легко.