Мои (чужие) дети
Шрифт:
Мысли, что кто-то может отнять у меня малышей, наполняют меня ужасом. Я не могу представить себе жизнь без них, без этих крохотных созданий, ведь они – смысл моего существования, самое дорогое, что у меня есть в этом мире.
Мое решение твердо и непоколебимо – я не собираюсь отдавать своих детей кому-либо. Я готова бороться за их право на семью и любовь.
Да и вообще, почему я должна их кому-то отдавать?
Давид
С трудом открываю глаза. Осматриваю комнату. Я нахожусь,
На стенах висят белые плакаты с медицинскими диаграммами. Из окна бьют золотистые лучи восходящего солнца, но города не видно. Похоже, я на верхнем этаже здания.
Ощущение беспомощности и непонимания охватывает меня, и я начинаю понемногу вспоминать, что привело меня в эту больницу. Перед глазами мелькают обрывки картинок о несчастном случае, о сильной боли, которая лишила меня сознания. Вскоре все становится яснее – я вспоминаю ДТП.
Спустя какое-то время в коридоре слышатся шаги. Медсестра открывает дверь, замечает, что я проснулся, подходит ко мне и спокойно, но с улыбкой говорит:
– Доброе утро, Давид. Вы в больнице. Мы следим за вашим состоянием. Я сейчас позову вам врача.
Она выходит из палаты. Пока жду врача, в памяти всплывает образ Дианы. Она была одна в ту ночь, когда произошла авария.
Мы не могли предвидеть случившегося, и мои мысли теперь заполняются беспокойством о ее благополучии. Меня начинает мучить совесть.
Внутри все сжимается, когда я представляю, как она провела эту ночь, не зная, что со мной произошло. Жаль, что я сию секунду не могу оказаться рядом с ней, чтобы обнять ее, успокоить и все ей объяснить.
Я чувствую ответственность за свою женщину и несу вину за то, что оставил ее одну в такой трудный момент. Однако успокаиваю себя тем, что Диана в безопасности, ведь она наверняка с моими родственниками, которые о ней заботятся. Пытаюсь сосредоточиться на мысли о том, что скоро смогу снова быть рядом с ней.
В ожидании минуты тянутся ужасно долго. Но в конце концов дверь открывается, и в палату входит врач. Мужчина средних лет, полноват, на голове виднеется небольшая проплешина. Он поправляет очки на носу и подходит ко мне. Я вижу его выражение лица и понимаю, что разговор будет серьезным.
– Здравствуйте, Давид. – Он внимательном проверяет показатели на мониторе и поправляет на моем пальце пульсиметр. – Как вы себя чувствуете?
– Как будто меня переехала фура, – отвечаю я с легкой иронией.
– Юмор не утратили. Это уже хорошо, – улыбается он, переводя взгляд на меня.
– Что со мной?
Мужчина отодвигает стул и садится напротив моей кровати:
– Итак, Давид, у вас была закрытая черепно-мозговая травма средней тяжести. К счастью, ваше состояние сейчас стабильное. И мы ожидаем положительную динамику
Пытаюсь поднять руку. Получается с трудом.
– Почему мне так трудно шевелить конечностями? – произношу пересохшими губами. – Сколько времени я был без сознания?
– Почти три недели, – спокойно отвечает врач.
– Сколько-сколько? – Приподнимаю голову и тут же возвращаю ее на подушку. Меня охватывает ощущение потери времени и утраты. С трудом верится, что прошло так много дней. Это заставляет задуматься о том, что произошло за это время. Что я упустил? Какие события прошли мимо меня?
– Лежите, – командует он. – Еще пока рано вставать. Вам потребуется время и реабилитационные процедуры, чтобы вернуться к обычной жизни.
– У меня нет так много времени. Мне домой надо.
– Давид Алексеевич, ваша главная задача сейчас – позволить своему телу восстановиться и дать себе возможность выздороветь, – заключает врач и поднимается на ноги. – Еще денек-второй полежите здесь, а там мы вас в общую палату переведем.
С одной стороны, я был рад, что мое состояние стабильное и есть надежда на полное выздоровление. Но в то же время мое беспокойство о Диане только усиливалось. Я решил для себя, что сделаю все, чтобы вернуться к ней в кратчайшие сроки.
Следующие дни проходили в режиме реабилитации и наблюдения. Мои силы медленно возвращались, и я старался использовать каждую минуту, чтобы прийти в себя как можно быстрее. Врачи и медсестры вели себя профессионально. Они заботились обо мне и уверяли, что с каждым днем мое состояние улучшается.
Но несмотря на то, что я ежедневно занимался собой, меня не покидали мысли о Диане. Я постоянно скучал и хотел вернуться к ней. Ее образ, ее ласковый голос и нежные прикосновения, которые я так долго не ощущал, но помнил, были для меня неподдельным источником жизненной силы.
Все мои мысли были направлены на восстановление и возвращение к своей любимой женщине. Я представлял себе момент, когда снова смогу обнять ее и сказать, что все будет хорошо.
***
В первый же день, как только меня перевели в общую палату, меня навестила мать. Она принесла мне домашнюю еду и сменную одежду, хотя я просил принести мой телефон. По словам одной из медсестер, он остался цел в той аварии; она утверждала, что отдала его родственникам, когда меня положили в реанимацию.
– Мам, я второй день прошу тебя привезти мне мой айфон и зарядное к нему.
– Не до телефона мне было, – отмахивается она, открывает тумбочку и начинает выгружать туда лотки с едой. – Вот здесь я свою фирменную рыбку сделала. А вот тут пирожки. Еще горячие.
– Ты понимаешь, что мне Дине позвонить надо? Надо узнать, как она и дети.
Я все больше и больше жаждал услышать голос Дианы, чтобы узнать, как она справляется, и рассказать ей о своем состоянии.
– Все с твоей Диной нормально, – недовольно фыркает мама. – Ты вон о себе лучше думай!