Мои? чужои? король
Шрифт:
Его воины и ярлы смотрят на нас жадно, но не решаются прислушаться. А я…
Фрейя, не дай мне показать, насколько я радуюсь тому, как все складывается. Тому, что сведения о падении Черного замка еще не дошли до них. Тому, что Одд все-таки не дорос до королевского звания — его самомнение его же и погубит.
— Это Север — здесь привыкли подчиняться. Но… — я вздохнула, — И здесь есть жизнь. И она имеет ценность.
— Ты всегда была излишне сердобольной!
— Разве не потому отец именно меня отправил спасать
Смотрим друг на друга крепко-накрепко. Ну же, решайся…
— Что ты предлагаешь? — он прищуривается.
— Получить власть миром, — говорю вкрадчиво, — Что ты хочешь сделать с крепостью?
Оборачивается к стенам и смотрит с ненавистью:
— Сожгу все к Одину, если не сумею занять. Воронье напало внезапно… и прорвалось к защитникам. Но я знаю, что их слишком мало там внутри, чтобы противостоять моей силе. И у них в конце зимы не достаточно припасов, чтобы удержаться долго.
Глупец!
Сколько у тебя самого воинов осталось после переходов и первых битв? Я вижу не более трех сотен. И все погибнут, потому что помощь нам вскоре прибудет. Но мне важно, чтобы вы погибли раньше, чем уничтожите тех, кто внутри Торгара.
Я не знаю, почему Эгиль укрылся в крепости, и почему его верные люди не продолжают нападать. Не вырезали уже эту гниль, пришедшую с юга. Не знаю… понимаю только, что ничего хорошего это не значит. И мучиться от этого незнания я не могу — на подобные излишества попросту не было времени. Мне нужна лазейка — во всех смыслах. И я вроде бы нашла её…
Заставила себя не оборачиваться, не смотреть на глаза крепости, не пытаться понять — вдруг и верно кто смотрит оттуда на нас.
Видит.
Не вынесу…
Заставила не смотреть на хмурых воинов, стоящих неподалеку.
Заставила себя поднять руку и почти нежно опустить на плечо Одда.
— Не хочу больше невинных смертей, — посмотрела влажным от мнимых слез взглядом, — О тебе смогут говорить как о Могучем, но и Мудром, если ты будешь действовать не только мечом и огнем, но как защитник слабых. Больше возьмешь таким способом…
— Что ты предлагаешь? — в его глазах сомнение.
— Дай мне войти в крепость.
— И что это изменит?
Не знаю! Не знаю, Один тебя забери! Не знаю, как я смогу помочь и что сделать… Знаю лишь, что мне надо попасть туда. Потянуть время.
— Я уговорю их принять твою власть.
— Ты не сможешь…
— У меня найдутся слова, — говорю резко. — Они в безвыходном положении — уверена, многие хотят жить. И чтобы их жены и дети жили!
— А Ворон? Вдруг заартачится? Он не допустит…
— Уговорю.
— Не получится…
— Что ты теряешь? В любой момент сможешь сжечь тут все к богам. Хоть вместе со мной.
— Колдуньи не горят, — прищуривается, пытаясь найти во мне слабость или признак лжи.
Не пытайся.
Ты никогда этого не умел.
— Дай
— О нет, — в его взгляде теперь только подозрение. — Слишком долго.
— Хорошо, — говорю торопливо, — сутки. Я должна попробовать спасти невинных. И если не получится… я хотя бы буду знать, что попыталась. И сама вложу тебе в руки меч, стану рядом с тобой. А если захочешь… — провожу ногтями по его шее, старательно подавляя тошноту, — то и лягу…
Он облизывает пересохшие губы и тяжело дышит, раздумывая. Я же, воспользовавшись временным замешательством, отхожу прочь. И иду в сторону крепостных стен — так медленно, как это вообще возможно.
Бежать нельзя. Как и оборачиваться. Я знаю воинов — выпустят стрелы или подымут на мечи. Из страха или ожидания предательства…
Как и защитники крепости. Ведь тоже могут…
Иду.
Между окончанием лагеря и стеной — фатов двести пустого камня, местами подернутого известью. У меня ни оружия — я даже скидываю короткий плащ и поднимаю руки, чтобы показать это каждому — ни уверенности, что кюне откроют. Ни короны, чтобы приказывать.
Ни возможности повернуть назад…
Но я собираюсь зайти в эту крепость чего бы мне ни стоило.
И да помогут мне все известные боги.
ГЛАВА 8
Я медленно, как во сне, отступила и аккуратно закрыла дверь. Огляделась…
В коридоре все по прежнему. Давящая тишина и пустота, потому как никто не рискнул подняться вслед за мной после моей отповеди.
Снова открыла дверь…
Ничего не изменилось. Комната с задернутыми шторами. Почти потухший жар. Кровать.
И мой умирающий муж на ней.
Внутри всколыхнулось. И слиплось в комок в горле то, что произошло за последние несколько часов. Я все сглатывала его… сглатывала — и никак не могла проглотить.
Мое далеко не победное шествие под стены крепости и — удивительно — то, как быстро я туда попала.
Запах смерти и разложения внутри… потому как жители слишком боялись жечь костры — ведь таким образом осаждавшие узнают, сколь многих они потеряли.
Три пошатывающихся воина из личной охраны Ледяного короля, среди которых я с изумлением едва узнала ярла Клеппа — обросшего, бледного, будто состарившегося на десять лет.
И путанные, жалкие объяснения.
Оказалось, что Эгиль и его отряд и верно отправились прочь, когда Сердце Ворона пало — выручили всё и всех, что возможно, разнесли по северу и гонцов, и верных людей… А сами двинулись в мою сторону, в Ястребиную крепость. Но не коротким путем, что был завален, а окольным. И по пути им пришлось сменить планы, когда они узнали про чужаков. Свернули к ним навстречу, а затем и в сторону Торгара, прознав о планах долинных и решив соединиться с защитниками.