Мои? чужои? король
Шрифт:
Кюна Севера.
Мне не надо было применять колдовство или заклинания, чтобы понять, почуять, о чем они думают. Что чувствуют.
Удивление. Как я сюда пробралась? И страх. Ведь никто не знает, с какими намерениями. А где-то поднимало голову торжество обладания… королевой, что сама, добровольно пришла в их загребущие лапы.
Сейчас многое будет зависеть от того, как я себя поведу. Сведения, жизни, будущее… Всё.
Потому смотрю уверенно, почти свысока.
Одд первым приходит
Не зря считала, что у него есть задатки наместника или даже короля — возмужал за это время. Научился. Его беда лишь в том, что он выбрал неверную цель. Это земли моего мужа, мои земли. А ему придется уйти.
— Сестренка… — поют его губы, а ноги будто сами шагают ко мне.
На крохотное мгновение смеживаю веки, а потом легко пожимаю плечами и насмешливо улыбаюсь, склонив голову.
— А как мне следует называть тебя? Одд Могучий?
Я тщательно слежу за тоном. Оскорбить нельзя — он слишком сильно переживает всегда, как выглядит в глазах своих людей. Но унижаться и выглядеть молительницей — тем более. Мой сводный брат из тех, кто на любую слабость кидает цепных псов своего сердца.
Надо идти по тонкой грани…
— Я огромный путь проделал и воины сами дали мне это имя, — приосанился мужчина.
Ну-ну.
Я тоже делаю шаг. И теперь стою очень близко, чуть задрав голову. Одд высокий и вытянутый, но даже тяготы похода не расправили его плечи, и это так не похоже на мощь того, ради кого я пришла…
Не думать.
— Ты и верно проделал огромный путь, — говорю как можно мягче, — Но я все еще помню твои черты — черты человека, с которым прожила всю жизнь рядом.
— И так соскучилась, что поспешила меня встретить?
Вдох-выдох. Незаметный. Мне следует быть осторожной. Очень осторожной. Любой неверный шаг или слово — и меня скинут в пропасть во всех смыслах. Стрелы Скьельда успеют убить и моего брата, и нескольких его друзей, но кому это выгодно, если в итоге я или Ворон будем мертвы?
Мне надо точно знать, где мой муж. И понять, есть ли способ, чтобы ему помочь. И если ради этого придется изворачиваться и льстить, вместо того, чтобы разить мечом, я это сделаю.
— А может я так уверена в твоих способностях, что пришла… договариваться?
Я кротко улыбнулась и положила ему руку на грудь, чувствуя тяжело бухающее за несколькими слоями одежды сердце.
В глазах Одда мелькнули искры вожделения.
Наши боги не избегали кровосмешения, и несколько лет назад Одд уверил сам себя, что он подобен богам… хотя бы в этом смысле. Мне пришлось разубеждать его с помощью ножей и Дага, и больше он не лез. Но темный, порочный вкус того чувства помнил.
И ко мне подался, обдавая горьким дыханием.
— Не боишься, что твои северяне не простят тебе подобное поведение? Твой муж?
— Чего мне бояться… после такого мужа? — я добавила и горечи в голосе, и злой тоски. Внутри клокотало бешенство…
Одд ничего не знает о моей настоящей жизни. Он помнит лишь ненависть и мою готовность пожертвовать собой. Помнит лишь страхи жителей долин и то, что рассказали моей семье ярлы, присутствовавшие в Сварре — о клетке и свадьбе в обносках. Он может только предполагать, что мне сложно было выжить с «таким» мужем з и что выжила я исключительно благодаря своим колдовским силам… а может чему-то женскому, что чувствовал и желал для себя.
— Нечего бояться? — глаза его пока трезвы, хоть тело и поддается вожделению, — Даже если он смотрит на тебя с крепостных стен?
Вздрагиваю.
И притворяться не надо.
Вздрагиваю потому что внутри взвивается огонь — я была права! Эгиль близко!
Но для Одда здесь больше дрожь удивления.
— Ворон…здесь? — широко и наивно распахиваю глаза. И начинаю испуганно озираться, якобы вжимаясь в брата. А потом подпускаю нотки завистливого уважения, — Ты взял в осаду самого Ледяного короля?
— О да, — в его голосе полно ликования.
В моей душе — тоже.
О да, сын своего отца.
Ты скоро окончательно превратишься в гигью, на чьих струнах я буду играть собственную мелодию.
Ты забываешь, что вокруг Север — вспомнишь только тогда, когда твоя кровь станет льдом.
Ты не видишь, не чувствуешь, что твои воины смотрят на тебя все более задумчиво и насторожено, понимая, что замахнулись на то, что ни им, ни тебе не по силам.
На что ты рассчитывал, сын долин, привыкший, что вокруг — до горизонта — множество пустых земель и путей к отступлению? Ты плохо изучил карту, раз не понимаешь, что Торгар — лишь маленькая точка на огромном море, готовом волной обрушится на жалкую кучку врагов.
Возьмешь её? Все может быть. Да только всю оставшуюся короткую жизнь ты проведешь в попытках отбиться от северян.
И ты позабыл меня… или никогда не знал. Не знал, чего я хочу и могу на самом деле. И как на самом деле отношусь к тебе и тебе подобным.
Выпрямляюсь еще сильнее, будто торжествуя, взгляд отвожу в сторону, будто эта ситуация для меня неожиданна. Делаю вид, что обдумываю, как поступить со сведениям — будто уже готова умолять о чем-то, но открыто это не готова показывать. А потом вцепляюсь в его мех и шепчу быстро и взволнованно:
— Мне было нелегко преодолеть этот путь в одиночку — но я знаю тропу и знаю, что, приди я с сопровождением северян, они бы первые убили меня за мои планы. Ты же помнишь — я всегда хочу сохранить жизни. Жизни всех невинных, чего бы это мне ни стоило. Именно поэтому я шла к тебе договариваться. Не только от своего имени — от имени недовольных. Беспокоящихся. Власть Ворона устраивает не всех…
— Но вы слишком боитесь его Сердца и взгляда, чтобы противостоять! — презрительно сплевывает Одд.