Мои миры, твое отчаяние. Танец 1
Шрифт:
Ему казалось, что он вновь вернулся в тот день. И вот перед его мысленным взором снова горит фотография, и опять становится нестерпимо больно, на какой–то момент Гарри забывает, как дышать.
— Гарри… — печально произнес директор и замолчал, не зная, что еще можно добавить.
Снейп прибывал в состоянии шока.
— Поттер, это тот снимок, что я подарил вам?
Мальчик только кивнул, так же беззвучно плача.
— Я так и знал, что ты можешь быть настолько халатным! — прошипел он. — Именно поэтому я подарил тебе не подлинник, а копию! Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да… — так
Снейп тяжело вздохнул и вышел из комнаты, а потом, минут через двадцать, вернулся назад, неся с собой маленький альбом.
— Тут находятся копии. Если что–то случится, их всегда можно будет восстановить. Но я очень надеюсь, что ты в состоянии учиться на своих ошибках. И в твоих интересах быть более внимательным к доверенным тебе вещам.
Гарри неверяще уставился на протянутый ему альбом. Он нерешительно взял его и открыл. Со всех снимков на него смотрела его мама. Иногда на фотографиях были запечатлены или Снейп, или тетя Петунья.
— Вы… вы… — мальчик попытался проглотить ком в горле и остановить новый поток слез. — Спасибо… Это так важно для меня… Теперь я смогу уберечь их. Клянусь.
И поддавшись эмоциям, он кинулся к зельевару и обнял его. На лице у Снейпа была непередаваемая гамма эмоций, больше похожая на невротический тик.
— Извините. Мне надо выйти, — произнес мальчик и выбежал из комнаты.
Гарри прижимал к себе альбом и улыбался. И он обещал себе, что сделает все, чтобы не потерять больше ничего из того, что ему дорого.
Оставшееся время мальчик провел в библиотеке поместья. Также Гарри вернул разговорники Снейпу. Зельевар пролистал их, тщательно осмотрел и, убедившись, что они в полном порядке, вернул их на полки.
В четыре часа мальчик засобирался назад в школу и, уже стоя у камина, услышал вопрос директора.
— Гарри, а как ты трансфигурировал пепел? Ты добавлял еще что–нибудь к нему?
Мальчик удивленно оглянулся на Дамблдора.
— Нет. Я даже палочку не использовал. Я собрал пепел на одну ладонь, а из другой… как бы выпускал магию… Это сложно объяснить. Я тогда был немного не в себе… Простите, мне надо спешить. До свидания, профессор Снейп! До свидания, профессор Дамблдор. Пока Тикки!
Зеленый огонь поглотил мальчика и унес за собой, оставив ошеломленных Дамблдора и Снейпа у камина.
* * *
Пока Гарри не было в Шабаше, там разыгралась непогода. Дождь уже не накрапывал, а лил как из ведра, превращая дорогу под ногами в грязное месиво. Лужи местами тянули на маленькие озера, и Гарри серьезно опасался, что при неудачном стечении обстоятельств в них можно утонуть.
Пока мальчик бежал к порту, умудрился промокнуть насквозь, но на свою сумку водоотталкивающие чары все же наложил. Гарри купил билет и направился в свою каюту. Настроение было каким–то неописуемым. Радость смешалась с легкой горечью. Этому букету из эмоций невозможно было дать имя. И ко всему прочему примешалось чувство благодарности к странному человеку Северусу Снейпу. Нелюбовь в душе мальчика пошатнулась, но на ее место пока не претендовало ни одно из возможных чувств.
В каюте уже сидела Офелия и еще одна девушка. Утром у Гарри
— Всем доброго вечера, хотя в его доброте я мог бы сомневаться. По крайней мере, лично для себя, — выжимая свой мундир, пробормотал Гарри.
— Тебе тоже не хворать, — отозвалась Офелия, накладывая на Поттера высушивающие чары.
— Спасибо, — пробормотал мальчик, громко чихнув.
Вторая девочка вздохнула и потянулась за своей палочкой. Гарри внезапно стало очень тепло.
— О! Согревающие чары. Спасибо!
Легкая дрожь сразу же прошла. Мальчик провел рукой по волосам. Они высохли в живописном валухе и сейчас, скорее всего, представляли что–то жуткое. Мальчик тяжело вздохнул. Он порылся в сумке, нашел пенал, достал из кармана палочку и, немного помучавшись, трансфигурировал его в расческу. С тихими ойканьями расчесал свои непослушные волосы, вернув их из состояния «просто ужас» в классический творческий беспорядок.
Вторая девушка, глядя на его манипуляции, просто хмыкнула. Она была похожа на фарфоровую куколку. Ее кожа была очень бледной и сильно контрастировала со смуглостью Офелии. Аристократичные черты лица и тонкие линии фигуры делали ее образ каким–то невесомым и хрупким. Водопад белоснежных волос закрывал всю спину. Но самым броским в ее внешности были глаза. Они были необычного светло–карего цвета, хотя правильнее было бы их назвать желтоватыми.
— Прости, забыл представиться. Я Гарри Поттер. По–моему мы на одном факультете. Я восточник.
Девушка удивленно покосилась на него.
— Я Беливук Мирослава. Да, я с Восточного. Мне казалось, что про меня уже все наслышаны.
Гарри покачал головой.
— Я не слышал ничего про тебя.
Мирослава тряхнула своими волосами.
— Тогда я объясню, чтобы потом не делал ошарашенный вид. Да, мои врожденные анимагические формы — это волк и оборотень. Разумный оборотень. Я не собираюсь ни на кого кидаться или кусать. И не обязательно от меня шарахаться как от чумной.
Мальчик радостно улыбнулся.
— Это же так здорово! У тебя есть некоторые преимущества перед другими! А если попробовать изучить сущность природы твоей анимагической формы! Ух…
Беливук нахмурилась.
— Ты меня не боишься?
— Нет… А должен? — поинтересовался Гарри.
— Думаю да… Другие бояться. Хотя это жутко бесит! Люди такие психи! Не люблю нормальных людей. У них стереотип на стереотипе сидит и стереотипом погоняет.
Гарри засмеялся и лег на свою кровать. Офелия свесилась сверху:
— Оборотень–мизантроп. Пожелаем Дурмстрангу выстоять все семь лет.
Мирослава хмыкнула и накрутила прядку на палец.
— Кто бы говорил. Ты сама взрываешься по любому поводу.
— А вот и нет! — крикнула Офелия и запустила в Мирославу подушкой.
— Что и следовало доказать, — пробормотала Беливук, поймав запущенный в нее «снаряд».
Гарри, задорно улыбаясь, глядел за их шуточными перепалками. Он только слышал, что все бояться Дориана, весьма склонного к черному юмору. Офелию просто не стремились подпускать близко к себе, опасаясь того, что она может владеть магией подчинения, известной некоторым избранным цыганским родам.