Мои воспоминания

Витте Сергей Юльевич

Иван Николаевич Дурново окончил курс в корпусе; был артиллерийским офицером, а затем мелкопоместным помещиком Черниговской губернии. Вследствие своего добродушного характера, умения ладить с лицами, быть весьма приятным и своей довольно импозантной фигуры, – благодаря всем этим, более или менее, качествам, но качествам все-таки не положительным для государственного человека, а скорее отрицательным, – он был приятным предводителем дворянства, и приятным губернатором, и приятным товарищем министра внутренних дел; но человек он был не культурный, не умный, скоре ограниченный; человек

хлебосольный, милый и очень хитрый; у него была именно хохлацкая, малороссийская хитрость. Женат он был на очень милой, красивой даме – Леокадии Александровне, которая жива до настоящего времени (Иван Николаевич Дурново много лет тому назад уже умер). Леокадия Александровна была дочерью смотрительницы какого-то воспитательного заведения в Петербурге; была она женщина очень хорошая, но с куриным умом.

Когда я был назначен министром путей сообщения, военным министром был генерал-адъютант Ванновский, который состоял военным министром в течение всего царствования Императора Александра III.

Император Александр III очень любил Ванновского, которого он взял из корпусных командиров в Киеве; он был начальником штаба у Императора, когда Александр III был еще Наследником-Цесаревичем и командовал отрядом войск во время восточной Турецкой войны.

Министром юстиции был в то время Манасеин, который сменил Набокова. Манасеин был человек умный, знающий, но не представляющий ничего выдающегося. Составил он карьеру, потому что делал ревизию судебных учреждений Прибалтийских губерний. Сделав ревизию, он потом ввел там преобразования, причем в значительной степени проводил так называемые националистические взгляды, которые заключались не в том, чтобы защищать достоинство, интересы и самобытность русских, а в том, чтобы несправедливо давить и не считаться с интересами инородцев.

Как министр юстиции, Манасеин был довольно зауряден и ничем себя не проявил; вскоре он заболел раком и должен был уйти; при этом он не был особенно ценим Императором Александром III.

Обер-прокурором Святейшего Синода был Константин Петрович Победоносцев. Это был человек несомненно высоко даровитый, высоко культурный и, в полном смысле слова, человек ученый. Как человек он был недурной, был наполнен критикою разумною и талантливою, но страдал полным отсутствием положительного жизненного творчества; он ко всему относился критически, а сам ничего создать не мог.

Государственным контролером был Тертий Иванович Филиппов. Тертий Иванович был церковник; он занимался церковными вопросами и вопросами литературными, но литературными определенного оттенка, вопросами чисто мистического направления. Он был человек неглупый, но как государственный контролер и вообще как государственный деятель, он был совершенно второстепенным. Т. И. Филиппов собственно не занимался теми делами, которыми он должен был заниматься, т. е. контролем над всеми государственными, экономическими и хозяйственными функциями.

Управляющим морским министерством был Николай Матвевич Чихачев, тот самый Чихачев, который раньше был директором «Русского общества пароходства и торговли». Чихачев – человек в высокой степени достойный, очень неглупый, вообще крайне доброжелательный, но я думаю,

что назначение его управляющим морским министерством было ошибкою, потому что, будучи на посту, он гораздо более занимался хозяйственною частью министерства, нежели военной; у него вообще, так сказать, чисто военной жилки не было.

Поэтому мне представляется, что одною из причин полного расстройства нашего флота, несостоятельность которого обнаружилась в несчастном Цусимском бою, была, между прочим, деятельность управляющего морским министерством Чихачева.

Во время пребывания моего на посту министра путей сообщения, конечно, я встречался с различными железнодорожными деятелями, с которыми у меня были совершенно особые отношения.

Отношения эти были таковы, что они отлично знали, что повлиять на меня нельзя, что сам я железнодорожное дело знаю, и всех их знаю, а следовательно, всякого рода разговоры со мною, в которых они хотели бы представить мне что-нибудь в том виде, в каком это им желательно, совершенно напрасны. То, что нужно делать, я знаю и без них, и они были вполне уверены, что, с одной стороны, я буду вести железнодорожное дело так, что все, что не соответствует интересам и правам государства, я не допущу, а с другой стороны, все, что по справедливости нужно будет сделать для железнодорожных обществ вообще и для железнодорожных служащих в частности, мною будет сделано.

Глава 14

О моих сотрудниках и моей деятельности как министра финансов

Когда я сделался министром финансов, то управляющим государственным банком был Жуковский.

Жуковский имел репутацию довольно левого чиновника, потому что в 60-х годах он писал в «Современнике». Я не заметил, чтобы Жуковский был направления, вредного для государства, и думаю, если бы это было так, то и Вышнеградский, вероятно, не держал бы его. Нужно сказать, что Жуковский, как управляющей банком, был посредственный и ничего особенного собой не представлял.

Директором кредитной канцелярии был Плеске, который затем был мною назначен управляющим государственным банком.

(Жуковский, по оставлении им этого поста, по моему ходатайству был сделан сенатором.)

Это тот самый Плеске, который заместил меня, когда я из министра финансов был сделан председателем комитета министров.

Плеске был человек более культурный, более способный, с большой выдержкой, весьма чистый, честный и благородный человек, но с немецким умом, который имеет то преимущество, что он ограничивает полет мысли, а с другой стороны, тот недостаток, что у лиц с немецким умом часто не хватает надлежащего полета мысли.

Директором департамента казначейства был Голиндо. Это старый чиновник с куриным умом; очень почтенный человек, который после моего назначения скоро скончался.

На его место я назначил Дмитриева, который ранее при Голиндо был вице-директором. Я назначил Дмитриева вице-директором потому, что когда я был министром путей сообщения, то он был помощником директора моей канцелярии (т. е. канцелярии министра путей сообщения), а раньше он служил в государственном контроле и, следовательно, всю формальную часть финансов знал хорошо.

Конец ознакомительного фрагмента.