Мои воспоминания
Шрифт:
N 14. [Вера Кузминская]. Опасная. Больная страдает манией, называемой португальскими психиатрами
* скромности (лат.).
127
"mania grubiana honesta maxima"*. Пункт помешательства: наружность и мысль, что все заняты этой наружностью. Признаки: робость, тишина и взрыв грубости. Эпидемия князя Блохина в сильной
N 15. [Сестра Маша] [?]. Больная страдает манией, называемой английскими психиатрами "mania anglica as you like-ность"**.
Пункт помешательства: что надо делать не то. что самой хочется, а что хочется другим. Эпидемия князя Блохина в малой степени. Лечение: доверие к тому, что в глубине души совесть считает хорошим, и недоверие к тому, что считается таковым другими.
N 16. [Миша Кузминский]. Больной находится на испытании. Пункт помешательства: рубли и дядя Ляля. Принадлежит к разряду вполне безопасных. Отчасти только заражен блохинизмом. Исцеление возможно.
N 17***. На испытании. Пункт: застегивание пуговиц. Заражение блохинизмом.
NN 18, 19, 20. На испытании, только слабо заражены блохинизмом.
N 21. [Грудная сестра Саша]. Находится у кормилицы. Вполне здорова и может быть безопасно выписана. В случае же пребывания в Ясной Поляне тоже подлежит несомненному заражению, так как скоро узнает, что молоко, употребляемое ею, куплено от ребенка, рожденного от ее кормилицы.
N 22. [Сумасшедший Блохин]. Князь Блохин. Военный князь, всех чинов окончил, кавалер орденов Блохина. Пункт помешательства один: что другие люди должны работать для него, а он -- получать деньги, открытый банк, экипажи, дома, одежду и всякую сладкую жизнь и жить только для разгулки времени. Больной не опасный и вместе с N 21 может быть выписан.
Что жизнь его, князя Блохина, "для разгулки времени", а всех других трудовая, объясняет князь Блохин весьма последовательно тем, что он окончил всех чинов, жизнь же праздная других ничем и никак не объясняется.
* сильнейшая мания откровенной грубости (дат.).
** английская мания (лат.) каквамугодности (искаж. англ.).
*** 17, 18, 19, 20 --маленькие дети. (Прим. автора.)
128
N 23. [Дядя Сергей Николаевич]. Больной исследован уже прежде и вновь поступил в Яснополянский госпиталь. Больной не безопасен. Больной страдает манией, называемой испанскими психиатрами "mania katkoviana antica nobtlis Russica"* и застарелой бетховенофобией.
Признаки общие: больной после принятия пищи испытывает непреодолимое желание слушать "Московские ведомости" и не безопасен в том отношении, что при требовании чтения "Московских ведомостей" может употреблять насилие. После же вечернего принятия пищи при звуках "Пряхи"** становится тоже не безопасен, топая ногами, махая руками и испуская дикие звуки. Признаки частные: не может брать карт все вместе, а берет каждую порознь. Каждый месяц, неизвестно для чего, ездит в местечко, называемое Крапивна*** и там проводит время в самых несвойственных ему странных занятиях. Озабочен красотой женщин. Лечение: дружба с мужиками и
Л. Толстой".
СТИХОТВОРЕНИЕ ОТЦА, ПОСВЯЩЕННОЕ СЕСТРЕ ТАНЕ
Поутру была как баба,
А к обеду цвету краба.
Отчего метаморфоза?
Что из бабы стала роза.
Дело, кажется, нечисто:
Есть участие Капниста****
СТИХОТВОРЕНИЕ В. В. ТРЕСКИНА
Смело на ящик Почтовый критику стал я писать.
Мало пришлось мне хвалить, ругать же пришлося довольно.
В яд постоянно макал я перо, никого не жалея,
* Катковская мания древлероссийского дворянского благородства (лат.),
** Русская песня. (Прим. автора.)
*** Сергей Николаевич был уездным предводителем дворянства. (Прим. автора.)
**** Таня в это время выезжала и часто бывала в доме графа Капниста. (Прим. автора.)
129
Но отчего же тайная робость объемлет меня?
Страшно под мышкой тошнит, и коленка вздохнуть не дает мне.
Боги, откройте причину тоски моей томной!
Чу, отозвалися боги, и рек мне Зевес-громовержец:
"Жалкий ты критик! Иль ты не знаешь, что ныне
Страхов в Ясной живет, Николай Николаевич, критик:
Быстро к тебе устремясь, он мгновенно тебя изничтожит
И на могиле твоей эпитафию злую напишет,
Дабы пример твой несчастный иным послужил бы наукой..."
Зевс уж давно замолчал. Ночи тень одевала природу,
Я ж все сидел, трепетал. Наконец, успокоясь, решился
Все, что случилось со мной, вам поведать плохими стихами.
ГЛАВА XV
Сергей Николаевич Толстой
Я помню дядю Сережу с раннего моего детства.
Он жил в Пирогове и бывал у нас довольно часто.
Черты его лица были те же, что и у моего отца, но весь он был тоньше и породистее. Тот же овал лица, тот же нос, те же выразительные глаза и те же густые, нависшие брови, но разница между его лицом и лицом моего отца была только та, что отец в те далекие времена, когда он занимался своей внешностью, всегда мучился своим безобразием, а дядя Сережа считался и действительно был красавцем.
Вот как отец говорит о дяде Сереже в своих отрывочных воспоминаниях: "Николеньку я уважал, с Митенькой я был товарищем, но Сережей я восхищался и подражал ему, любил его, хотел быть им. Я восхищался его красивой наружностью, его пением, -- он всегда пел, -- его рисованием, его веселием и в особенности, как ни странно это сказать, непосредственностью, его эгоизмом.
Я всегда себя помнил, себя сознавал, всегда чуял, ошибочно или нет то, что думают обо мне и чувствуют ко мне другие, и это портило мне радости жизни. От этого, вероятно, я особенно любил в других противоположное этому -- непосредственность, эгоизм. И за это особенно любил Сережу -- слово любил неверно.