Молчание
Шрифт:
Рыжов кивнул и сразу же за санитарами вышел во двор больницы. Он с рабочей тачкой остановился на крыльце и взглянул на непривычную картину. Ярко-синяя блестящая пленка покрывала всю землю, окружающую больницу и только метров шесть не доходила до ступенек, ведущих ко входу.
— Спаси и сохрани меня, Господи, — прошептал он. — Дай понять моему разуму, что происходит вокруг меня. Может быть, я попал в ад и об этом еще не знаю?
В это время санитары подошли к ледяной пленке и на счет «три» выкинули с носилок
Рыжов скатил по ступенькам тачку и двинулся с ней к вырытой яме. Санитары подняли в знак приветствия руки. Рыжов кивнул в ответ. Морковин отстегнул верх защитного костюма. Бобров сделал тоже самое.
— У меня порядком сдают нервы, — заныл Морковин. — Я скоро просто сорвусь. Нахрена мы их всех таскаем? Какой в этом смысл?
— Тебе ж объяснили, в чем смысл! — рявкнул в ответ Бобров.
Рыжов опрокинул тачку в яму и подошел к Морковину и Боброву.
— Это все-таки правда, что в терапии — эпидемия? — спросил он.
— Правда, — ответил Бобров. — Люди мрут, как мухи.
Морковин сплюнул скопившуюся во рту гадкую слюну и обратился к Боброву:
— Я, Степан, наверное, еще разок схожу — и пас, больше в отделение не вернусь.
— Может, моя помощь нужна? — поинтересовался Рыжов.
Морковин покрутил пальцем у виска.
— Ты даже не суйся туда, дурачок. Помочь ты там точно никому уже не сможешь. А вот себя, скорее всего, загубишь. Правильно я говорю, Степан?
— Не лезь туда, Рыжов, там тебя ждет верная смерть, — подтвердил Бобров.
— Ясно, мужики, мне дважды повторять не надо.
Раздался шум и гам, и в вестибюле первого этажа появился отряд Сергея Ветрова. В него входили: Артем, Полина, Оля, Капрон, Макето, дядя Ваня, Шурик, Жуков, Психоза, Рыбин, Мария, Кристина, Тамара. Это были во многом совершенно разные люди, но их объединила борьба с неизвестной им напастью. Не назвать хотя бы одно из перечисленных имен было бы подлостью. Бойцы выглядели уставшими, но довольными. В руках они держали согнутые в форме кочерги или клюшки железные арматуры. У Макето и Рыбина за поясом висели острые топоры, а Капрон нес на плече штыковую лопату.
Впереди отряда с согнутой арматурой и ведром шел Сергей Ветров.
— Шесть штук за один раз! — сообщил глава отряда Игоревичу и Николаичу. — Они — суки! — попрятались, наверное, от страха. Явно поняли, что сила за нами.
Сергей бросил ведро на пол. Оно перевернулось, и из него вылетело несколько раздавленных «ногогрызов», они все были в какой-то желтой слизи.
Ветров повернулся и хлопнул по плечу идущего за ним грозного бойца.
— А Капрон наш — вообще богатырь! Одного гада лопатой прибил, а второго ногой растоптал.
— Ура Капрону! — закричал Психоза,
— Ура! Ура! Ура! — поддержали его остальные.
Петр Алексеевич Погодин, тот самый неизвестно куда пропавший завхоз терапевтического отделения, понял, что до своего этажа не добежит. Он остановился на четвертом и потянул на себя тяжелые металлические двери. Очутившись в ожоговом отделении, он повернул в правое крыло.
Серые коридорные стены раздражали его глаза. Этот цвет Погодин не любил, и, слава богу, в его отделении он не преобладал.
Из одиннадцатой палаты ему навстречу неожиданно вышел заведующий ожоговым отделением.
— Петр Алексеевич, какими судьбами вас занесло в наше отделение? — поинтересовался Кожало.
— Да в туалет меня по-маленькому основательно приперло, чувствую, что до своего этажа не добегу, — объяснил Погодин.
Кожало поправил очки.
— Вы нам заразу из вашего отделения не принесли? — строго спросил он.
Погодин остановился и вытер рукавом белого халата пот с лица.
— Какую заразу? Вы это о чем, Дмитрий Антонович?
— Такое ощущение, что вы где-то конкретно нажрались и проспали все самое интересное, — заметил заведующий ожоговым отделением.
— Будете смеяться, но так оно и было, — мрачно сказал Погодин. — Беда у меня случилась. И вряд ли в этой больнице найдется тот, кто сможет меня понять.
— Петр Алексеевич, вы хоть видели, что творится на улице?
— Вы это тоже видели?! — закричал завхоз. — Значит, я не сошел с ума?
Кожало растянул губы в невеселой улыбке.
— Я искренне вам сочувствую. Для вас сегодняшний день будет полон открытий и сильнейших потрясений.
— Ладно, Дмитрий Антонович, не пугайте меня. Я и так уже основательно напуган.
Погодин сделал несколько шагов вперед и открыл двери, ведущие в туалет.
— Мне сейчас самое главное — найти психиатра, который докажет мне, что я еще не сошел с ума, — сказал он и зашел в туалет.
Петр Алексеевич открыл кабинку, встал напротив унитаза и расстегнул ширинку. Где-то в туалете, за его спиной, раздался шорох. Погодин обернулся и бросил взгляд в щель между дверью кабинки и косяком.
По полу туалета пробежала крыса. Завхоз прошептал проклятье и медленно повернул голову назад. Наступила тишина, которую прервал жалобный мужской голос.
— Молодой человек, пожалуйста, перейдите в другую кабинку.
Погодин от неожиданности подскочил, волосы на его голове встали дыбом.
— Ой-ё-мое! — вскрикнул он, кое-как застегнулся и поглядел вниз.
Из унитаза на Погодина смотрела несчастными глазами голова Можаева, пожилого врача ожогового отделения.
— Ну, пожалуйста, я вас очень прошу, — сказала она.