Молчание
Шрифт:
— Что-то я не видел здесь ни одного инопланетянина, — не согласился Артем Жук.
— Как же не видел? — удивился Шурик, еще тот ботаник и спорщик по жизни.
— А эти… как их там? «Ногогрызы»! Почему ты не можешь допустить, что это и есть инопланетяне?
Артем пожал плечами.
— Как-то маловаты они для разумных существ, — ответил он.
— Кто бы за этим ни стоял, — произнес, не задумываясь, Сергей, — я ему объявляю войну и обещаю тотальное истребление. Клянусь, что пока не уничтожу последнюю тварюгу — не успокоюсь!
— И мы клянемся! — закричала Оля.
Сергей
Игоревич тем временем уже стоял по пояс в яме и выкидывал из нее землю.
Вновь зашуршала ледяная пленка, она заметно приблизилась к пожилым мужчинам. Игоревич остановился, уловив краем глаза ее движение.
— Николаич, видишь эту дрянь?
Начальник мастерских бросил взгляд на ледяную пленку, и она тут же сделала резкий скачок, очутившись возле ямы, в которой замер Игоревич.
— Игоревич, уходим! — заорал Николаич.
Мужчина кивнул и потянулся руками к телу Артемовича. Николаич в это время уже бежал к дверям больницы.
— Молодежь, давайте бегом в здание, — завопил он и указал на быстро двигающуюся ледяную пленку. — Смотрите, как эта дрянь быстро ползет сюда. Ничем хорошим это не кончится.
Ребята послушно отступили в здание больницы. Николаич влетел вслед за ними и оглянулся на Игоревича.
Вот же идиот! По-другому не скажешь. Он тянул тело Артемовича в яму вместо того, чтобы спасаться. В какой-то момент его стало не видно — он наклонился. Сразу же следом в яму сползла ледяная пленка. Николаич на мгновение закрыл глаза, ожидая самого худшего.
— О, боже! — застонал он. — Вот дурак!
Из ямы резко поднялось пламя огня, и через секунду после этого выскочил Игоревич. На нем загорелась куртка, и он на ходу скинул ее с себя.
Ледяная пленка покрыла землю внутри ямы и вокруг нее. Игоревич стал смотреть, как она стремительно приближается к нему. Он чего-то медлил.
Ледяная пленка быстро приблизилась к ногам Игоревича. Он же, не спеша, поднялся по ступенькам, сделал два стремительных шага вперед и прыгнул в сторону входных дверей. Пленка покрыла крыльцо прямо под летящим Игоревичем. Николаич, распахнув двери, схватил двумя руками и потянул на себя, приземляющегося на ледяную пленку товарища по несчастью.
Мужчины вместе упали на пол. Сразу же закрылись двери, после чего их и смежную с ними стену частично прихватила ледяная пленка, она застыла на одном месте и перестала шуршать.
Если кто-то захотел бы представить, что такое ад, ему было бы достаточно зайти в терапевтическое отделение. В десятую палату, например. Туда, куда только что зашла Весюткина. В палате летали большие черные мухи. На двух кроватях лежали и, не переставая, стонали Ковров и Стелькин, зараженные чумой. То, что чувствовали больные, приговоренные неизученной болезнью к смерти, можно было смело называть адскими муками.
На двух других лежали покойники со вздутыми животами. С одного из них сползло одеяло. Над этим покойником стояла Весюткина, не зная, что делать. Она смотрела, как сквозь натянутую кожу живота прорываются беловато-красные червячки, похожие на опарышей.
Стелькин открыл тяжелые веки и
— Доктор, почему из палат не выносят мертвецов? — слабым голосом спросил Стелькин. — Здесь и так дышать нечем. А они прямо на глазах разлагаются.
— Миленький, я не знаю, — ответила Весюткина, продолжая наблюдать за червяками.
Ковров повернулся на кровати сначала в одну сторону, затем в другую, потом громко застонал.
— Есть! Я хочу есть!! Накорми меня или убей… Умоляю, сделай что-нибудь.
— О, боже! — закричала Инга Вацлавовна.
На ее глазах натянутая кожа с треском разошлась, и из живота показалась голова «зместрелы». Мерзкая тварь угрожающе зашипела, обнажив свои острые зубы и язык, и стала медленно выползать из покойника. Весюткина отступила на шаг, резко вытянула руку и схватила «зместрелу» за голову.
— Вот же, блин! — тут же вскрикнула Инга Вацлавовна и бросила «зместрелу» на пол. Сквозь тоненькую медицинскую перчатку проступила кровь и закапала на пол.
Кровь не останавливалась, все сильнее и сильнее сочилась по руке. Весюткина посмотрела на руку, затем на «зместрелу», ползущую по полу. Инга Вацлавовна наступила на тварь и раздавила ее. При этом «зместрела» визжала, как резаная свинья, вокруг нее растеклась желтая слизь.
Весюткина бросилась к выходу, открыла дверь и выскочила из палаты. Ковров взглянул на раздавленную «зместрелу». Кое-как поднялся с кровати, подошел к ней, сгреб руками с пола и впился зубами в ее «хвост». В этот момент «зместрела» открыла глаза и отчаянно взвизгнула. Ковров ударил ее головой об пол. «Зместрела» затихла, и он заново впился в нее зубами, откусил часть твари и с наслаждением стал жевать.
— Ты мне, дурню, объясни, пожалуйста, ты чего затормозил?! — налетел Николаич на Игоревича, как только они сели на скамейку в вестибюле. — Ты же видел, что медлить нельзя.
Игоревич тяжело вздохнул.
— Я просто взглянул легкой смерти в глаза и подумал — почему бы нет.
— Что — нет? Ты о чем? — не отставал Николаич.
— Жизни нет! — заговорил Игоревич мрачным голосом. — Мы, как колорадский жук в банке, перемещаемся полудохлые по этой больнице и на что-то еще надеемся. Какой смысл продолжать? Жизнь закончилась здесь и сейчас. Неужели вы этого не видите?
— Так ты хотел… Того? — наконец-то дошло до Николаича. — С жизнью попрощаться? Ступил вперед ножкой, и все проблемы позади? Глупо это и не по-мужски.
— Так ведь надежды же нет никакой! — выкрикнул Игоревич. — Вы просто этого еще не поняли…
Он достал из кармана сигарету и закурил.
— Вас еще, друг мой, — произнес он, выпуская струю дыма, — не зацепила волна безграничного опустошения и отчаяния.
— Тьфу ты, — сказал Николаич. — В отчаяние впадать мне рановато, у меня тут на кухне жена работает, между прочим…