Молчание
Шрифт:
— Только попробуй, и я тебя сразу же убью! — пообещал он. — Распространение этой информации строго запрещено. Я не шучу, Погодин!
Погодин на всякий случай отступил от стола на шаг назад.
— Кто бы сомневался. В больнице только и слышно: Николаев самый главный, если что, он всех убьет, и он не шутит.
Николаев побурел:
— Что?! — заорал он. — Что ты сказал, подлец?! А ну иди сюда и повтори.
Погодин, не теряя времени, развернулся и бросился к выходу.
— Я
Игоревич зашел в моечную и осмотрелся по сторонам. В помещении для мытья посуды никого не было. Игоревич заметно разволновался и тяжело вздохнул.
— Твою мать! Уже успел проспаться! — выругался он, плюнул на пол и покинул моечную.
Игоревич двинулся по коридору в сторону лестницы, ведущей в кладовые. Лицо у него было встревоженное, будто он почувствовал что-то нехорошее.
— Найду и убью сразу, — решил он, — чтоб потом больше не волноваться…
— Я так и знал, что ты сюда переберешься, — произнес Игоревич после того, как открыл дверь и вошел в первую кладовую.
Он стал в метре от Николаича, который расположился на полу и курил какую-то очень вонючую сигарету. Рядом с Николаичем на полу стояла бутылка с остатками водки и открытая трехлитровая банка с маринованными огурцами. Весь пол кладовой жил своей жизнью. По нему ползали мелкие ползучие твари: розовато-беловатые червячки, похожие на опарышей, и серые жучки, по форме похожие на божьих коровок. По кладовой летали большие черные мухи. Игоревич брезгливо взглянул на Николаича:
— Слышишь, валенок, может, хватит себя жалеть?
Николаич подавился дымом и громко закашлял. У Игоревича появилось такое ощущение, что «валенок» сейчас выплюнет свои легкие.
— Иди в жопу, — рявкнул начальник мастерских. — Я тебя сюда не звал.
Игоревич смело шагнул к Николаичу и положил руку ему на плечо.
— Не надо так со мной. Я этого не заслужил.
Игоревич серьезным вдумчивым взглядом посмотрел на то, что творилось за спиной Николаича. На полу, рядом друг с другом, лежали два сильно разложившихся человеческих трупа, кишащие разными ползучими тварями.
— Николаич, убить тебя мало! — вскипел Игоревич. — Ты что, не видишь, что здесь творится? Ты же сегодня сюда уже два раза за продуктами спускался…
— А мне посрать, — ответил на это начальник мастерских, поднял с пола недоеденный огурец и стряхнул с него червяков.
— А мне нет!! — завизжал разъяренный Игоревич.
Николаич косо посмотрел на него, и, держа в одной руке недоеденный огурец, потянулся к бутылке с водкой.
— А мне посрать, что тебе нет, — сказал он. — Отстань от меня. Я скоро приду.
Игоревич заревел, как самурай, готовящийся
— Все! — не унимался Игоревич. — Я ничего не хочу слушать!
Николаич испуганно посмотрел на Игоревича, а затем по сторонам.
— Эй! Эй! Ты чего?
— Вставай немедленно и пошли работать!
Игоревич наклонился и схватил Николаича за руку, с легкостью его поднял и двумя пинками под задницу выгнал из кладовой.
— Нехрен здесь рассиживаться! — ревел он в спину убегающего Николаича.
Проход с четвертого на пятый этаж перегородил санитар Борыгин. Он сел за стол и представил себя большим начальником. Через час к нему подошел Николаев и спросил:
— Ну что, Дмитрий, как дела?
— Идут полным ходом, — ответил Борыгин.
— Ясно. Дай я пройду, гляну своими глазами.
Борыгин отодвинул стол так, чтоб Николаев мог пройти.
— Проходите, Павел Петрович.
Пройдя в урологическое отделение, Николаев увидел в коридоре трех женщин в защитных костюмах, которые мыли пол пенным раствором. Из третьей палаты показались Лебедь и Бобров, они вынесли ненужную в этой палате кровать.
Николаев подошел к ним.
— Молодец, Степан, что к нам присоединился, — сказал он.
— А я вас и не бросал, — ответил Бобров.
— Проблемка у нас, — сообщил Лебедь. — Почти все добровольно покинули отделение, кроме больных из одиннадцатой палаты. Они закрылись на защелку у себя и не выходят.
— О-ё-ёй! — вскрикнул Павел Петрович. — Так, мужики, их не тревожьте, пока я не скажу. Хорошо?
Бобров и Лебедь кивнули.
— И другим передайте, — забеспокоился Николаев. — Я скоро всем подробно объясню, почему этого не стоит делать. Пока не стоит…
Со стороны лестничной площадки раздался голос Хмельницкого:
— Я не могу понять, что здесь творится?
И вслед за ним с той же площадки в коридор донесся сильный грохот. Разъяренный Хмельницкий ворвался в коридор и направился прямо к Павлу Петровичу.
— Николаев, ты можешь мне объяснить, что здесь вообще происходит? — заорал он.
В коридор вслед за Хмельницким вбежал Борыгин в защитном костюме с отстегнутым верхом.
— Эй, мудак, вали отсюда! — закричал Дмитрий. — Ты здесь больше никто и звать тебя никак. Иди дальше: сиди у себя в кабинете и в носу пальцем ковыряйся. Не до тебя сейчас! Павел Петрович, что мне с ним сделать? Этот псих ногой на два метра стол мой отфутболил, я еле успел отскочить в сторону.
Николаев сверлил взглядом Хмельницкого. Хмельницкий тоже смотрел только на него.