Молчание
Шрифт:
В ординаторскую, не постучав, зашел Погодин и остановился в трех метрах от Павла Петровича.
Погодин испуганными глазками обвел всю ординаторскую.
— Павел Петрович, не надо все так близко принимать к сердцу, — произнес он. — Я же пошутил.
Николаев кинул грустный взгляд на Погодина.
— Садитесь, Петр Алексеевич, и рассказывайте, где вы пропадали и чем занимались.
Погодин посмотрел по сторонам, ища взглядом, на что ему сесть. И увидел кожаное кресло, которое зачем-то повисло на умывальнике.
— Я,
— Я верю тебе, Погодин. Ты единственный в больнице, кто пытается во всем разобраться. За что тебя и уважаю.
Погодин поставил кресло на пол и сел в него.
— Я занялся изучением всего происходящего в больнице, — важно заявил он. — Я постоянно передвигаюсь с места на место и подслушиваю чужие разговоры, пытаюсь подтвердить свои догадки и выявить общую картину.
Услышав это, Николаев еще больше разволновался. Психика его никак еще не могла принять страшную гибель Борыгина.
— Умоляю тебя, Погодин, будь осторожен и не рискуй по пустякам.
Погодин улыбнулся: его давно никто не умолял.
— Стараюсь не рисковать, но знать, что происходит вокруг нас, мы должны. Поэтому — уж как получится.
— Пойми, Погодин, — взволнованным голосом заговорил Павел Петрович, — риск для нас — это роскошь! В больнице здоровых и толковых людей становится все меньше и меньше. Пропадают и гибнут самые толковые люди — Весюткина, Круглова, Магамединов, Кожало. Если ничего не делать, то в больнице останутся только такие, которые уже ничего не смогут изменить.
Внезапно на лице Погодина расплылась улыбка, чуть ли не до самых ушей.
— Я не понял! — удивился Николаев. — Я разве что-то смешное сказал?
Погодин покачал головой.
— Я, Павел Петрович, в восторге от вашей пламенной речи. Все, что происходит в больнице, — неспроста, и вы своей речью навели меня на еще одну разгадку. Я все время думал, для чего нужны эти странные звонки от студента Андрея Кабена. И благодаря вам я нашел ответ на этот вопрос. Звонки эти нужны для того, чтобы избавляться от самых умных и толковых людей.
— Да, Погодин, ты меня вновь шокировал, — пробормотал Николаев. — Получается, я был не прав, когда предполагал, что противник нас недооценивает и вообще не берет в расчет наши способности думать и анализировать…
Игоревич спрятался на полу за плитой у самого выхода из кухни. Испугался он не на шутку. Поведение Николаича выходило за все возможные рамки. Из-за какой-то дурацкой водки этот придурок был готов его убить. Знал бы, что так все обернется, вообще бы к ней не прикасался.
Игоревич прислушался. Раздался шорох. Понимая, что дело — дрянь, он вскочил и схватился за ручку двери. И в этот же момент на него с электроплиты прыгнул Николаич. Они вместе вылетели
Тем временем на кухне из-под шкафа для кастрюль и прочей утвари выбежало шесть «зместрел». Они громко запищали, запрыгали от радости и бросились к входным дверям.
Игоревич, защищая руками лицо, как-то выкрутился и сбросил с себя Николаича, стал хватать его за уши и за волосы. В коридор из кухни выбежали «зместрелы», они заплясали вокруг дерущихся мужчин и завизжали от восторга и переполняющих их эмоций. На головах «зместрел» повылезали на разные расстояния их «антенки».
— Ах ты, сука! — не своим голосом заорал Игоревич.
Он схватил Николаича за волосы и ударил головой об пол. Николаич извернулся и попал локтем Игоревичу прямо в нос. Игоревич взвыл от боли. Николаич вскочил на ноги. Игоревич — тоже. «Зместрелы» залились радостным криком, захлебываясь в своих эмоциях.
Николаич ударил ногой Игоревича в живот, и тот отлетел к стене. Следующий удар Николаич нанес покруче всякого каратиста: он с разворота влепил ногой в голову Игоревича.
— На тебе, падла! Знай наших!
Игоревич от удара дезориентировался, колени его подогнулись, и он потихоньку стал съезжать по стене на пол. Николаич отступил на несколько шагов и с разбегу ударил ногой в грудь Игоревичу, а добил его кулаком в ухо.
Довольные «зместрелы» с писком разбежались по сторонам. Николаич с радостной улыбкой на лице проводил их взглядом. Он тупо уставился на Игоревича, радостная улыбка медленно сползла с его лица. Он посмотрел на свои руки и увидел, что они все в крови.
— О, Боже! — вскричал Николаич. — Что я натворил?!
Игоревич лежал на полу с открытыми, уставившимися в одну точку, глазами. Николаич бросился к Игоревичу и упал перед ним на колени.
— Игоревич! Игоревич, что с тобой?! Игоревич, ответь мне!
Николаич стал лупить ладонью по щекам Игоревича, но никакой реакции со стороны того не последовало. Николаич схватил его за руку и попытался прощупать пульс.
— О-ё-мое! — прошептал он. — Я его убил!
Николаич обнял Игоревича, как родного брата, и громко зарыдал.
— Прости меня!.. Прости, я не хотел…
Сергей не ошибся: кашляла в шахте Оля. Правда, шансов спасти ее было мало. Девушка застряла ло. между трубой воздухопровода и поперечной металлической балкой. Причем одна рука у нее как-то неестественно вывернулась: она зацепилась за провода и кабели, и ими же оказалась плотно стянута.
Оля стонала от боли, лицо ее прижало к воздухопроводу, из-за чего было очень тяжело дышать. Она пыталась пошевелиться, но это ей стоило таких мучений, каких даже врагу не пожелаешь. Плюс к тому попытки освободиться только усугубляли ее положение.