Молк
Шрифт:
– Не могу… – прохрипел Митя, снова глотая воду. Мальчика охватила паника. Странно, но ему даже не пришло в голову звать на помощь. – Толик, отпустите меня… Пожалуйста.
Испуганный взгляд широко раскрытых карих глаз столкнулся с будто ледяным холодом глаз серо-голубых.
– Ничего не боимся. – Анатолий ослабил хватку. – Учимся доверять друг другу…
Митя вздохнул и расслабленно улыбнулся:
– А я уж подума…
Договорить мальчик не успел. Пальцы на его плечах снова сжались, и Митя с криком понесся куда-то в студеную глубь. Последнее, что он видел, были отражающиеся сквозь воду лучи солнца.
Вадим
«По набережной тогда гуляли, в конце мая. Ксюшка взяла его с собой. Вернее, ее мать заставила взять с собой Митьку. А нам он совершенно не был нужен, мы как раз утром поругались в очередной раз. Я тогда думал, что, когда вернемся домой, соберу вещи и уеду к своим. Но вечером мы помирились… Я купил Митьке вату, чтобы он ел и не болтал. Про что же он тогда болтал? Да, про книжку какую-то новую: ему в школе вручили за окончание года с пятерками какую-то энциклопедию. Ксюша сказала, что он их обожает. И Ксюшка его сфотографировала для матери, мол, смотри, как хорошо мы время проводим… Может, надо было фото с серьезным выражением лица выбрать? Не думаю, что сейчас Митька так же счастлив».
– Мне нужно ехать. – Фарид взял одно из объявлений. – Если что-то узнаю, сразу вам позвоню. И вы звоните.
– Хорошо. – Вадим пожал протянутую руку. Оксана кивнула Фариду. – Спасибо вам.
– Пока не за что…
Вадим посмотрел на Оксану: девушка успокоилась, хотя ее глаза и нос были по-прежнему красными. Оксана сидела за столом с дымящейся кружкой чая в руках и внимательно слушала директора музея Александра Евгеньевича.
На вид Александру Евгеньевичу было лет семьдесят, но держался довольно он бодро. Во всей его фигуре было что-то кругловатое, и эта округлость, мягкость черт располагала к себе. Хотя пытливый взгляд его зеленоватых слегка навыкате глаз говорил о не слишком мягком характере. На голове же Александра Евгеньевича росла копна слегка поредевших и совершенно седых волос. Вадим почему-то подумал, что, наверное, в молодости директор имел успех у женщин.
«Как уставится небось глазищами своими на нее, так и привет. Влюблена».
– Я вам крестиками помечу, где нужно объявления расклеить. – Александр делал пометки на бумажной карте города. – Там больше всего людей проходит.
– Спасибо. – Вадим подошел к столу, глядя на карту из-за плеча директора. – Я по навигатору, если что, проверю. Нам еще лес надо прочесать…
Пост Оксаны о пропаже мальчика привлек внимание местных жителей. К сожалению, большинство комментариев оказалось в стиле «опять полиция бездействует, уже не местные пропадают». Но несколько человек внезапно предложили помощь в поисках. Договорились встретиться вечером, после окончания рабочего дня, и пройти до идолов со стороны города.
Вадим сел рядом с женой, положив перед собой пачку объявлений. Александр взял одно из них, задумчиво глядя на фотографию мальчика.
– Какой симпатичный. Ему можно в кино сниматься…
– Он пробовался, – махнула рукой Оксана, грустно улыбнувшись. – Он хотел главную роль, а ему практически эпизодическую дали. Такая истерика тогда была, столько слез…
– Но в итоге сыграл? – улыбнулся Александр.
– Да, – равнодушно сказала девушка. – Нормально сыграл. Даже гонорар
– А больше не пробовался?
– Наша мама это не приветствует. «Учиться надо, а не глупостями заниматься», – произнесла Оксана, по мнению Вадима, довольно точно передав интонацию своей матери, когда та была чем-то недовольна (а в последнее время это случалось все чаще). – Я, честно говоря, тоже. Все равно актером не станет…
«Какая же она противная. Да, как сказал Михаил Иванович: „Я бы тоже сбежал“. Ну хочется пацану сниматься, что плохого-то? Только топят. Нет бы поддержать».
Вадим вдруг осекся, спросив себя: «А ты хоть раз поддержал этого пацана? Ты вообще интересовался им?»
Да, конечно, хоть Митя и приходился родственником Вадиму, мужчина не обязан был относиться к нему, как к сыну. Да даже как к родному брату. Но все-таки…
«Все же он тянулся ко мне. Ему было одиноко. Его отец хоть появлялся за последний год? Надо у Ксюхи узнать».
Вадим знал, что у Оксаны и Мити разные отцы. Отец Оксаны погиб в автомобильной аварии, когда той было лет десять. Через пару лет мать Оксаны Анна снова вышла замуж за некоего Николая Фортинского, а еще через пару лет на свет появился Митя. После этого семья переехала из Челябинска в Самару – отцу предложили там работу.
Жила семья Фортинских дружно. Оксана даже называла Николая «папой» (хотя отчество с «Геннадьевна» мама ей не сменила). Все было хорошо, пока Николай не увлекся какой-то женщиной («Сестра, что ли, она младшая какой-то общей знакомой, не помню») и не ушел из семьи.
Удар оказался страшным. Вадим тогда уже встречался с Оксаной и мог наблюдать, как тяжело все члены семьи переживали ее распад. Каждый переживал по-своему: Оксана громко и не стесняясь в выражениях высказывала свое мнение относительно Николая и тех мужчин, которые «кидают» любящих их женщин. Митя впал в апатию. Тогда он учился во втором классе, учился с удовольствием, но после страшной новости едва совсем не забросил все занятия.
Тяжелее же всего по понятным причинам было Анне. «Отца Мити она любила больше, чем моего», – как-то с ревностью заметила Вадиму Оксана. Анна изо всех сил старалась доказать окружающим, что ничего страшного, в сущности, не произошло. Получалось слабо. И за натянутой улыбкой все чаще проявлялось нервное напряжение, выражавшееся в мелких придирках к детям. Анна даже хотела сменить Мите фамилию, но Вадим ее отговорил.
«Не хотел в их семейные дела лезть. Но у пацана есть отец. Сама пусть меняет на что хочет… Она и поменяла – почему-то вернула фамилию первого мужа. А Ксюха просто стала Тимофеевой».
– …Да, конечно, с такими интересами надо становиться историком, – Александр с любовью посмотрел на стенды с экспонатами.
Оксана едва не засмеялась.
– Я понимаю, золотых гор наша профессия обычно не предлагает, – добродушно продолжил Александр. – Но иногда открываются такие тайны мироздания, что никакие деньги не нужны.
– Это какие же? – спросил Вадим.
– Я потом вам расскажу. – Александр Евгеньевич посмотрел на часы. – А сейчас пойдемте объявления расклеивать.
Перед зданием музея была разбита клумба: маленькие цветочки с тонкими листьями окружали стоящий на постаменте бюст Ленина. Владимир Ильич был заботливо кем-то выкрашен в золотистый тон.