Молк
Шрифт:
– Часть истории. – Александр проследил за взглядом Вадима. – Вот обновляем его периодически.
– И он всегда такой золотой у вас? – усмехнулся молодой человек.
– Раньше белым был. Просто краску такую выделили в этом году… Мы вот и таблички на здании обновили.
На стене музея действительно висели две таблички. Одна, побольше, гласила: «МБУК города Красногвардейск. Историко-художественный музей». Выше на также золоченной табличке был указан адрес: «Улица Тухачевского, дом 10».
– До революции наша улица была Ивановской, –
– У нас в Самаре тоже улица называется просто «Тухачевского» без его звания, – вдруг сказала Оксана.
– Хм, я не помню, – улыбнулся Вадим, удивившись топонимическим познаниям жены.
– А должен бы помнить. – Оксана смотрела на табличку. – Мы нашу с тобой свадьбу праздновали в кафе на той улице.
«Ах, извините. Я был слишком счастлив, чтоб название улицы запоминать».
– И Тухачевский вас благословил, – улыбнулся Александр Евгеньевич.
– Не уверен, что такое благословение нам нужно. – Вадиму захотелось взять жену за руку, но он оставил эту мысль. – Я имею в виду – от такого человека.
– Не любите Тухачевского? – с мягкой улыбкой спросил старик. Почему-то эта улыбка не понравилась Вадиму.
«Это снисхождение профессионала до любителя. Конечно, он-то много лет наукой занимается, а тут я с завода с „профанским“ мнением своим».
– Дело не в «люблю – не люблю». – Вадим покосился на жену, та читала что-то в телефоне. – Вам же известно, что он творил в Кронштадте и Тамбове?
– Известно, – кивнул Александр Евгеньевич. – Вадим, я понимаю ваше негодование. Вам может показаться, что мне не жалко тех людей, но это не так. Просто история – наука жестокая. Особенно когда видишь, какой вред человечеству наносит мягкотелость отдельных лидеров. А Тухачевский – человек незаурядный. Не побоюсь этого слова, великий.
– Но ведь и ваш великий Тухачевский стал в итоге жертвой «не мягкотелости», – сказал Вадим. – И что толку от всего его величия? Немцев мы все равно тогда не догнали. Только людей уже не вернуть.
Вадим вдруг заметил, что Оксана одобрительно кивнула. Это наполнило его душу нежностью.
– Знаете, Вадим… – Александр на мгновение задумался. – Вы правы во многом, но как вам сказать: иногда величие человека заключается в том, что именно он что-то начал. Пусть и не довел начатое не то что до конца, а даже до середины. Он как бы кинул в воду камень, от которого разошлось множество кругов. Вот таким человеком был Тухачевский. Кстати говоря, арестовали его в тысяча девятьсот тридцать седьмом именно в вашем городе…
В разговоре возникла пауза. Вадим слушал щебет воробьев вперемешку с одиноким карканьем вороны.
«На какую фигню мы сейчас тратим время? Надо пацана искать! Дался мне этот Тухачевский
– Я вас немного провожу, а дальше сами. – Александр повел Вадима и Оксану через площадь. – Пошел бы с вами, да ноги болят…
Вадим оставил машину возле музея, решив, что по району удобнее будет ходить пешком.
– И так спасибо, – сказала Оксана. – Возитесь с нами…
– Дети – наше будущее. – В лице Александра появилось что-то мечтательное. – К тому же я не хочу, чтобы вы плохо думали о нашем городе. Мы активно развиваемся, и дурной славы нам не нужно.
– Но ведь и кроме Мити есть пропавшие. – Вадим смотрел по сторонам.
В принципе, город Вадиму нравился – здесь было уютно. Музей находился в старой части города, среди таких же домов середины прошлого века. Дальше шел частный сектор – некоторые дома были староваты, но рядом с ними строились и вполне приличные современные коттеджи. В другой стороне Вадим увидел строящиеся же многоэтажки. Много зелени, птички поют – прелесть просто.
– Да, – с явным сожалением согласился Александр. – В этом году какая-то эпидемия. Обычно за лето пару человек ищут. Я по газетам сужу, конечно, но не думаю, что слухи не расходились бы. Но я верю, что все ребята найдутся – может, они просто пошли в поход… А если Митя найдется, вы останетесь на праздник?
Вадим с удивлением посмотрел на собеседника.
«У них тут действительно все разговоры о празднике?»
– Я не думала об этом, – ответила Оксана, и ее голос задрожал.
Александр взял девушку за руку:
– Оксана, я не хотел вас расстраивать. Наоборот, я верю, что с Митей все хорошо – дети иногда шалят.
Увлекся просто, убежал, а теперь стыдно вернуться… Просто мне хочется, чтобы он и вы отпраздновали с нами. Мне всегда нравился наш летний праздник, а в этом году администрация обещала что-то потрясающее. Безусловно, мы не столица…
– Да и мы не столица, – улыбнулась тронутая словами старика Оксана.
Вадим же не улыбнулся. С изумлением, грозящим перейти в ужас, мужчина смотрел на стену полуразрушенной церкви. «Или это и сейчас склад?»
Стену украшало огромное изображение («Христа? Предтечи? Кто это вообще?») человека: прямой нос, чуть сжатые губы, морщинка между ровных бровей, длинные темные курчавые волосы.
«И то же явное желание сожрать…»
– Александр. – Вадим попытался изобразить спокойствие. – Вы не знаете, а кто это изображен здесь?
Старик подошел и, как показалось Вадиму, с удивлением посмотрел на изображение.
– Не знаю, – сказал Александр Евгеньевич. – Церковь была освящена в честь Иоанна Крестителя, но здесь отсутствуют элементы иконографии этого святого: нет ни одежды из верблюжьей шерсти, ни цитат из Евангелия, ни купели… Ни нимба, наконец.
– Зато есть эти желтые цветы, – поморщилась Оксана. – Бешеный хворост.
И в волосах нарисованного человека, и вокруг него было изображено множество рододендронов.