Молодость
Шрифт:
Степана возмущало исчезновение армейских обозов, которые он безуспешно разыскивал в прифронтовой полосе. Предусмотрительные интенданты поторопились улизнуть на север, не желая разделить участь своих войск.
«Оставили нас без патронов и удрали! — с негодованием думал Степан, понукая шпорой присмиревшего коня. — Это им не в первый раз!»
Он представлял себе трудности, связанные с нехваткой боеприпасов, потери в ротах, и без того уже обескровленных предыдущими боями. Семенихин просил его разыскать обоз с патронами во что
Степану и раньше приходилось в разгар боя посылать в тыл за патронами, но теперь, под Орлом, эти случаи приняли хронический, совершенно гибельный характер. Чья-то злая, невидимая рука постоянно оттягивала боеприпасы в сторону от сражающихся частей, и никакие просьбы, требования и проклятия не достигали слуха интендантов.
Сегодня даже встреченный на дороге шофер Найденов— человек весьма осведомленный — не смог указать Степану местопребывание злополучных обозов. Он только крепко выругался по адресу негодяев и, сочувствуя товарищу, сказал:
— Вот посуди, Степан Тимофеевич, каково приходится Ленину! Штабы, интендантства, разные управления — очищай от контры! Во всякую дыру, выходит, сам заглядывай! Его ведь, человека-то, не вывернешь чулком, не проверишь, чем душа нашпигована… Иногда видишь такого, как будто беспорочного, работягу, а хвать — особый отдел уже накрыл голубчика!
— Да, чужая душа — потемки, — согласился Степан. — Легче встретиться с врагом в открытом бою, чем искать его среди порядочных людей, потому что нет такой злобной собаки, которая не виляла бы хвостом.
— А все же с каждым днем воздух становится чище. Прибывают новые командиры и политработники. Сегодня приехал товарищ Орджоникидзе…
— Товарищ Серго здесь? — удивился и обрадовался Степан, знавший от Ивана Быстрова, каким тяжелым и славным путем шел этот грузинский большевик к революции. — Он же, сказывали, был в шестнадцатой армии, на Западном фронте!
— Перевели членом Военного совета четырнадцатой. Орджоникидзе приехал с частями Ударной группы, имея особое задание: разбить кутеповский корпус белых!
«Потому-то и учинили трудности с патронами, чтобы ослабить наш контрудар!» — догадался Степан, внимательно слушая Найденова.
Поговорив еще о делах фронта, о знакомых и друзьях, он распрощался с шофером. Но теперь его беспокойство за судьбу полка, лишенного боеприпасов, усилилось еще больше. Надо было удержаться, не пустить врага в Орел, пока развернется Ударная группа!
На окраине города Степан нагнал шагавшие в безмолвии ряды бойцов. Это уходил навстречу белым последний орловский резерв — рабочий полк, сформированный комиссаром Медведевым.
Со Степаном поравнялся всадник, неловко сидевший в седле, очевидно пехотинец. Сказал, наклоняя молодое, приятное лицо:
— Нам не по пути, товарищ? Я — из пятьдесят пятой.
— Сосед, — отозвался Степан. — Вы тоже искали патроны?
— Нет,
— Пропал со взводом кавалеристов?
— Целиком.
— Почему же вы решили искать начальника штаба в тылу? — с недоумением посмотрел Степан на спутника. — Думаете, он дезертировал, что ли?
Тот пожал плечами.
— У меня, товарищ, на этот счет свои соображения. Отправляясь с донесением командира дивизии Станкевича в штаб армии, я завернул на квартиру исчезнувшего Лаурица. Представьте, обстановка там лишь подтвердила мои мысли… Все перевернуто кверху дном, на столе — кучи пепла от сожженных документов. Видимо, Лауриц тщательно готовился покинуть насиженное место. И, рубанув плетью по воздуху, заключил:
— Вот я и выяснил, где он! — Где же?
— У белых, конечно.
Степан выпрямился в седле. Он вспомнил предательство Халепского под Орликом, опасные последствия которого с таким неимоверным усилием удалось предотвратить. Вспомнил Енушкевича, готовившего материалы для чудовищного приказа Троцкого о массовых расстрелах. Неужели и здесь, под Орлом, где на карту поставлена судьба Республики, не миновать измены?
— Вы сказали — Лауриц? — повернулся Степан к всаднику. — Похоже, из Прибалтики…
— У нас всякие побывали. Во время прошлогоднего наступления немцев здесь улицы кишели переодетыми офицерами, по ночам бесчинствовали анархисты Сухоносова и Бермана. Именно в этот момент появился в Орле Лауриц. Он сразу полез в гору. Руководил Всевобучем, начальствовал над пехотными курсами, возглавлял строительство Орловского укрепленного района.
«Ах, это его работа — окопы флангом к противнику, — мысленно перенесся Степан на позиции, занятые своим полком. — Да, тут не простая случайность».
И невольно этот разговор напомнил о нехватке патронов в бою, тех самых злополучных патронов, из-за которых напрасно лилась кровь.
Спутник Степана тронул коня плетью.
— Давайте обгоним колонну, — сказал он, — надо скорее попасть в дивизию.
Они поскакали, держась обочины дороги. Подковы звонко гремели о камни мостовой, высекая искры. Настороженные орудийной стрельбой и заревом пожарищ лошади храпели, поводили ушами.
Впереди колонны рабочего полка шагал в черной кожанке, с винтовкой на ремне и гранатами за поясом комиссар Медведев. Степан разглядел энергичное лицо с небольшими усами, плотную фигуру мастерового, получившего военную выправку. Печатая бодрый шаг, Медведев оглянулся и громко крикнул:
— Споем, ребята?
И тем же громким, сильным голосом затянул:
Красная Армия, марш вперед! Реввоенсовет нас в бой зовет.В темное пространство рванулся вихрь голосов: