Монастырь
Шрифт:
Он сам навязался на драку и теперь должен был доказывать свою правоту кулаками.
Николай, который лежал, отвернувшись от места перепалки, решил посмотреть на драку. Филонов оказался не так прост, как подозревал недооценивший его Налим и исход сегодняшнего вечера уже не казался Кулину таким уж предрешенным.
– А фигли ты мне указываешь!? – Чувствуя поддержку, парень начал распаляться. – Указателем нанялся?
– Отвечай за базар. – Теперь уже Филонов пошел в словесную атаку. – Или ты не пацан?
– Я?! Не пацан?!
Наезжавший
Филонов успел шатнуться вбок и кулак со всей дури врезал по металлу шконки.
– Уй, блин!.. – Завыл парень и немедленно получил ответный удар в солнечное сплетение. Согнувшись, он отступил в проход между кроватями.
– Хватит, или добавить? – Спокойно спросил Филонов.
– Ах, ты, падаль! – Распрямившись, парень попытался пнуть противника в живот. Но расстояние оказалось слишком велико и тот, перехватив ступню, крутанул ее так, что нападавший не устоял на единственной ноге и рухнул на пол.
– Продолжим? – Филонов, уже не скрывая своих умений, встал в каратистскую стойку.
– Да я и не таких как ты мочил! – Хрипел парень, поднимаясь и занимая позицию напротив врага.
Все дальнейшее напомнило Кулину дешевый китайский боевик. Это была даже не драка, а избиение. Все удары Филонова достигали цели, когда его противник мог похвастаться лишь несколькими случайными попаданиями.
Всем, в том числе и Налиму, давно стало ясно, что такой боец не мог по доброй воле стать опущенным. Через несколько минут этих танцев Филонову надоело такое развлечение. Он провел серию ударов, от которых у противника в буквальном смысле опустились руки, и несильным тычком послал парня катиться по коридору между шконок.
Николай, считая, что уже все кончилось, приготовился отвернуться, но потеха, как оказалось, еще и не начиналась. Двое мужиков, наблюдавших за дракой с верхнего яруса, по знаку Налима, достали сапоги и ударили победителя. Один каблук пришелся на макушку Филонова, другой – на шею.
Каратист качнулся и тут на него одновременно налетело человек пять. Через мгновение несчастный оказался лежащим на полу, а озверевшие зеки били его ногами куда придется. Все это происходило в такой страшной тишине, что Николай не сразу сообразил, что Налим не только не отказался от намерения опустить парня, но и заранее спланировал весь этот трехактный спектакль.
– Хорош! – Тихо приказал Клим, и зеки моментально остановились. Филонов, чуть слышно стонущий, лежал на полу все еще прикрывая лицо ладонями, а бока локтями.
– На дальняк его! – Крикнул кто-то.
Избитого схватили за ноги и поволокли в направлении сортира-умывальни.
Кулин проводил глазами бесчувственное тело будущего пидора. Несмотря на позывы в мочевом пузыре, ничто не заставило бы Николая пойти облегчиться в ближайшие полчаса. Внешне
Дальнейшее оставило в памяти Николая странные обрывки противоречивых воспоминаний.
Он помнил, что лежал на спине, закрыв глаза. И вдруг помещение залил яркий свет. Он был настолько резок, что слепил даже сквозь смеженные веки.
Через мгновение Николай услышал Глас.
– Не прикасайтесь к этому отроку!
Говорила женщина. Слова были тихи, но, почему-то пробирали до костей своей неземной мощью, скрытой в этих простых звуках.
После этого послышался топот, испуганные вопли зеков. Мимо шконки Кулина кто-то промчался, хватаясь, для скорости, за вертикальные стойки кроватей.
– Атас! Менты!
– Шухер!
– По шконкам! Быро!
Грубый пинок по койке заставил Николая открыть глаза. Двое в военной форме направили на арестанта два мощных фонаря.
– Чего разлегся? – С блатными интонациями спросил один из прапоров.
Кулин моментально вскочил.
– Кто? – Осведомился другой краснопогонник.
Автоматически отбарабанив формулу представления, Николай продолжал стоять под лучами фонарей.
– Какая твоя тумбочка?
– Эта. – Указал Куль.
Один из прапорщиков занялся личным досмотром, прогладив заскорузлыми ладонями все тело зека, другой в это время занимался немногочисленными личными вещами Николая. Все содержимое тумбочки было вывалено на пол, прощупано и отброшено.
– Чисто. – Удивленно пробормотал прапор, занимавшийся Кулиным. – А у тебя, Синяк?
– Тоже.
– А ну, дыхни! – приказал Синяк Николаю.
Тот послушно выдохнул краснопогоннику в нос.
– Ну и воняет же у тебя!.. – Скривился прапор.
– Чего?
– Не бухал. – Констатировал Синяк.
– А ну, зычара, – шмонавший тумбочку схватил Кулина за лацканы робы, – признавайся, куда водяру заныкал?!
– Какую водяру, гражданин начальник? – Николай состроил мину оскорбленной невинности, – Я не при делах!
– Ну, смотри у меня, зычок! – Прапорщик еще раз для острастки встряхнул Кулина и выпустил ткань из кулака.
– А ну, сколько вас тут? – Синяк вышел в проход, прошелся взад-вперед по коридорчику. – Слышь, Черпак, кажись, одного нет…
– Точно. – Черпак потерял интерес к Николаю и присоединился к напарнику. – Шестнадцать должно быть. Где еще один? Эй, зычки, вас спрашиваю!
– Не знаем… – Послышалось с разных сторон.
– Я в дальняк загляну, – предложил Синяк и направился к туалету, – Может, ему от нашего появления днище пробило!
Хохоча над собственной шуткой, прапорщик зашел в сортир и оттуда, спустя мгновение, раздался громкий рык:
– Черпак, топай сюда!
– Нашли… – Пробежал по нарам тихий шепот.