Монологи и диалоги о постмодерне и постмодернизме
Шрифт:
В дальнейшем идеи Д. Юма не остались без внимания постмодернистов. В частности один из гуру постмодернизма Ж. Делез в работе, посвященной, в том числе и Юму [92] , рассматривает проблему субъекта с точки зрения многообразия его опыта в контексте «исходного природного порядка». В более широком плане учение Юма ознаменовало собой поворот к неклассической философии с ее культурологическим подходом к интерпретации реальности.
Иммануил Кант, один из основоположников немецкой классической философии, подверг критике и эмпиризм, и рационализм, а затем предпринял попытку их синтеза. Но по большому счету он продолжил рационалистическую традицию скептицизма, поскольку постулировал возможность чистого – неэмпирического априорного знания (истины), которое, однако… практически недоступно исследователю.
92
См.: Делез Ж. Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм. Спиноза: Пер. с франц. М.: ПЕР СЭ, 2001.
По Канту, объекты познаваемы
93
Или: познание имеет дело с миром феноменов или «вещей для нас», который не соответствует скрытому от нас миру ноуменов или «вещей в себе».
Можно утверждать, что в целом XIX век прошел под знаменем сциентизма [94] и веры в конструктивную роль науки в решении любых проблем человечества. Мощным основанием этого стал механицистский детерминизм П.-С. Лапласа, который через сто лет после И. Ньютона развил его метод и усовершенствовал почти все разделы математики и астрономии, а также явился одним из создателей теории вероятностей.
Лаплас сделал своим кредо и популяризировал предложенную Ж. Кондорсе гипотетическую ситуацию, в развернутом виде опубликованную в 1814 году в работе «Опыт философии теории вероятностей». На ее первых страницах читаем: «Мы можем рассматривать настоящее состояние Вселенной как следствие его прошлого и причину его будущего. Разум, которому в каждый определенный момент времени были бы известны все силы, приводящие природу в движение, и положение всех тел, из которых она состоит, будь он также достаточно обширен, чтобы подвергнуть эти данные анализу, смог бы объять единым законом движение величайших тел Вселенной и мельчайшего атома; для такого разума ничего не было бы неясного, и будущее существовало бы в его глазах точно так же, как прошлое» [95] . В последствие этот гипотетический разум был назван Демоном Лапласа.
94
Сциентизм – абсолютизация роли науки в жизни общества. В качестве «образцовых» наук сциентисты чаще всего признают физику и математику.
95
Наука. Величайшие теории. Вып. 13: Касадо К. Вселенная работает как часы. Лаплас. Небесная механика / Пер. с франц. М.: Де Агостини, 2015. URL: http://mreadz.com/read-287462.
В контексте утверждения сциентизма в науке нельзя не упомянуть и позитивную философию О. Конта. Он считал, что каждая наука «сама себе философия», и поэтому не нуждается в метафизических основаниях, а должна строиться на объективных данных наблюдения и эксперимента. Создавая новую науку социологию по образцу естественных наук, Конт стремился сформулировать наиболее общие законы, которые, подобно законам Ньютона в философии природы, исчерпывающе объясняли бы общественное развитие и могли быть использованы для научного построения общества.
В XIX веке в наибольшей степени потрясли основы истины К. Маркс и Ф. Ницше, правда, разными путями. Маркс, стремясь открыть объективные исторические законы, в конечном счете, с помощью диалектики Гегеля утвердил релятивистскую трактовку истины как орудия борьбы рабочего класса. У пролетариата и буржуазии истины разные, даже если это касается истин в науках о природе.
Философия Ф. Ницше в значительной степени является переосмыслением идей А. Шопенгауэра, который объявил разум фикцией и положил в основу мира категорию воли. У Ницше воля к власти означает «перспективность» мира: «Сгустки атомов, “кванты” воли к власти воздействуют друг на друга в процессе вечного становления, “возвращения того же самого” создают бесчисленные комбинации, ансамбли, новые сгустки воли к власти только для того, чтобы вновь распасться и играть эту игру бесконечно…» [96] . Таким образом понимаемая «перспективность» и динамичность картины мира позволяет Ницше не только отрицать позитивную науку, но и критиковать все фундаментальные философские категории. По Ницше, фактов не существует, а есть только интерпретации. Одна из них – рационализм как мышление по схеме, которое создает лишь удобные для использования фикции и от которого человек никак не может избавиться. Нет ни истории, ни горизонта времени, нет причины, центра и периферии, иерархии, порядка, стратегии научного познания [97] . Писал Ницше и о мире как тексте, и о равнозначности познавательных систем. Что же все это, если не постмодернизм? Добавим, что литературность, афористичность, метафоричность, мифологичность, мозаичность текстов Ницше – это типично постмодернистский стиль изложения научного материала.
96
Введение в философию: Учеб. пособие для вузов / И. Т. Фролов и др. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Республика, 2003. URL: http://www.alleng.ru/d/phil/phil029.htm.
97
См.: Введение в философию…
Ницше также причастен
98
Нигилистическое учение, отвергавшее человеческое естество Христа, возникло в XII веке, но было предано анафеме. В конце XVIII века понятие «нигилизм» возродил писатель и философ Ф. Г. Якоби.
В развитие положения И. Канта о том, что идеи разума (трансцендентальные идеи, выходящие за границы опыта) следует рассматривать «как если бы» их предметы существовали, и взгляда того же Ф. Ницше на истину как полезную ложь, на рубеже XIX–XX веков возникает фикционализм, который наиболее последовательно был развит немецким философом Х. Файхингером. Фикционализм утверждает, что все наши знания о мире суть фикции (иллюзии), которые следует оценивать лишь с точки зрения их практической полезности. Фикционализм следует отличать от прагматизма, появившегося в то же время. В фикционализме речь не идет об истине, тогда как в прагматизме вопрос об истине решается в связи с полезностью.
Теперь, когда в процессе краткого исторического экскурса мы дошли до времени расцвета промышленного капитализма и возникновения социального государства, можно поговорить и о «завоевании идеями масс людей». Период с конца XIX века до Первой мировой войны принято называть Прекрасной эпохой – эпохой триумфа автомобилестроения и воздухоплавания, бурного развития метро, успехов медицины, рождения кино, расцвета фотографии, становления модернизма в искусстве.
В конце XIX века в обществе преобладал научный оптимизм, «который заставлял людей верить, что царствие небесное того и гляди должно установиться на Земле. Огромные успехи науки и технологии заставляли думать, что разрешение всех проблем неподалеку. Ньютоновская физика была тем инструментом, с помощью которого собирались выполнить эту задачу», применив «хорошо известные принципы физической теории к конкретным случаям» [99] . Эту веру не поколебала даже свершившаяся на рубеже веков революция в физике, связанная с открытием структуры атома, созданием теории квантов и теории относительности, а также разработка неэвклидовой геометрии и теории множеств, тектонические сдвиги в химии, биологии, других естественных науках и в социально-гуманитарном знании, изначально ориентировавшемся на «точные» науки. И хотя в начале XX века научная картина мира изменилась и стала включать в себя неустранимые элементы неопределенности, сциентистское мировоззрение в обществе продолжало господствовать вплоть до середины 1910-х годов.
99
Рассел Б. Мудрость Запада: Историческое исследование западной философии в связи с общественными и политическими обстоятельствами / Ред. англ. изд. П. Фулкес; Общ. ред. и предисл. В. А. Малинина; Пер. с англ. М.: Республика, 1998. С. 428–429.
Здесь уместно упомянуть концепцию рефлексивной модернизации У. Бека [100] , в которой проводится принципиальное различие между рефлексией как социальным осознанием и осмыслением процессов, порождаемых современным обществом, и рефлективностью как столкновением общества с последствиями своего функционирования. По Беку, именно рефлективность является движущей силой истории. Помимо непроизвольного и незаметного столкновения общества с результатами своего развития, постепенно аккумулирующего какую-либо проблему до достижения критической массы, случаются и столкновения заметные – одномоментные и очень болезненные. В начале XX века наиболее заметным столкновением людей с реальностью стала трагическая гибель «непотопляемого» английского океанского суперлайнера «Титаник» ночью 14 апреля 1912 года [101] . Эта крупнейшая катастрофа на море привела к серьезному сдвигу в сознании людей той эпохи. Морские пути были сдвинуты к югу, был введен ледовый патруль и обязанность принимать меры по сигналам предупреждения. Появился новый стандарт поведения в чрезвычайных обстоятельствах, который был показан, прежде всего, большинством пассажиров первого класса, музыкантами оркестра и командой «Титаника». Но главное – была поставлена под сомнение абсолютная надежность техники и понята непреходящая важность человеческого фактора при управлении ею.
100
Более подробно эта концепция будет рассмотрена в разд. 3.3.
101
О причинах гибели «Титаника» см.: Зубков В. И. Социологическая теория риска: Учебное пособие для вузов. М.: Академический Проект, 2009. С. 334–336.
К концу Прекрасной эпохи научный оптимизм идет на убыль. Вот что уже в 1918 году пишет Н. Бердяев: «Мы живем в эпоху, когда истину не любят и ее не ищут. Истина все более заменяется пользой и интересом, волей к могуществу. Нелюбовь к истине определяется не только нигилистическим или скептическим к ней отношением, но и подменой ее какой-либо верой и догматическим учением, во имя которого допускается ложь, которую считают не злом, а благом» [102] . В качестве примеров таких догматических учений Бердяев называет марксизм и техницизм. Кроме того, в 1920–30 годы в агностическом лагере набирают силу философия жизни, прагматизм и феноменология, возникают философская антропология, экзистенциализм и персонализм.
102
Бердяев Н. А. Царство духа и царство кесаря // Бердяев Н. А. Судьба России. М.: Советский писатель, 1990. С.224.