Морально испорченная

Ланцет Вероника

Я мечусь по комнате, выкрикивая нецензурные выражения, но она просто молчит с пустым выражением лица.

— Ради Бога скажи что-нибудь, — умоляю я. — Просто скажи что-нибудь!

Наступает минутное молчание, когда мы просто смотрим друг на друга, я тяжело дышу от разочарования, а Бьянка выглядит совершенно не обеспокоенной.

— Мне было восемь, — наконец говорит она. — Мне было восемь, когда она начала быть слишком дружелюбной со мной. — Я смотрю на нее, а в моем нутре зарождается чувство ужаса. Пожалуйста, пусть это будет не то, о чем я думаю…

— До этого она никогда не беспокоила меня. Она говорила,

что я дитя дьявола и что никто не сможет спасти меня. Мне было все равно, общалась она со мной или нет. По крайней мере, она не была в моем пространстве. Думаю, это случилось, когда она осознала, что никому нет дела до меня или того, что происходит со мной…

Наконец я подхожу к кровати и сажусь, кладу свою руку поверх ее, чтобы успокоить ее.

— Сначала это были просто легкие прикосновения. Она раздевала меня и изучала. А когда я отказывалась, она била меня. Я долго не отступала, но, думаю, в какой-то момент поняла, что боль того не стоит. Это было всего лишь несколько минут прикосновений. Ничего больше. Я могла потерпеть и думать о чем-то другом. Но однажды она привела с собой своего парня. — Бьянка рассказывает о событиях механически, но я вижу, как дергается ее левый глаз, когда она пялится на стену. Она затронута.

Мое сердце плачет от того, что я знаю, что она собирается сказать, но я должен слушать.

— Она приказала мне сесть на колени обнаженной, с поднятыми руками перед кроватью. — Она указывает на место перед кроватью, на которой мы сейчас сидим, и я даже не хочу представлять себе юную Бьянку, делающую это.

— Тогда я не понимала, что происходит. Я была слишком молода. Они заставили меня сидеть так, пока занимались сексом на моей кровати. Я не могла двигаться или издавать какие-либо звуки, пока она не разрешит мне. Я должна была смотреть, как они трахаються, как животные, несколько минут подряд. Когда их ворчание прекратилось, я почти боялась того, что последует дальше…

— Детка… — говорю я, пытаясь дать ей понять, что ей не нужно продолжать.

— Она остановила его до того, как он кончил. Вместо этого она сказала ему эякулировать на меня. Это будет весело, сказала она. И он так и сделал. Он кончил на меня. Конечно, я не знала, что это значит, но все равно это казалось неправильным. Мне было противно.

Мои глаза увлажняются, когда я слушаю ее рассказ. Я хочу только одного — обнять ее и заставить забыть обо всем.

— Кто-то в доме назвал мое имя, и они остановились. Не знаю, собирались ли они делать что-то еще или нет… Но я знала, что не могу позволить этому продолжаться. Я пыталась обратиться к отцу, но он меня игнорировал. Я просто знала, что если никто не поможет мне, я должна взять все в свои руки. Я подсыпала ей в еду крысиный яд. Она умерла почти мгновенно. Отец должен был наконец-то собраться с силами и что-то сделать, поэтому он подстроил все так, будто она пропала, я думаю. Именно тогда Дрю появился в моей жизни. И отчасти поэтому мне понадобился телохранитель.

— Би… Я даже не знаю, что сказать. — Я беру ее руку и переплетаю наши пальцы. — Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это. Если кто и виноват в чем-то, так это твой отец. — Она наконец-то переводит взгляд на меня.

— Я чудовище, Тео, я всегда это знала. Но теперь я тяну тебя вниз. — Она отводит глаза, почти как будто стыдясь.

— Би, не смей так

говорить! Это не твоя вина. Ни в чем.

— Как ты можешь так говорить, когда из-за меня мы оказались в такой ловушке? Мой отец… он владеет нами.

— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. — Я кладу ей руку на плечи и притягиваю ее голову к своему подбородку.

— Мы команда, помнишь?

— Даже если один из нас — чудовище? — Она повторяет слово чудовище, будто это все, чем она является.

— Даже тогда.

— Хотела бы я, чтобы все было так просто, Тео, — шепчет она. — Нас просто бросили в эпицентр битвы, в которой никто из нас не хочет участвовать.

— Мы справимся с этим. Обещаю.

— А как же твоя добросовестность, Тео?

— Есть вещи гораздо важнее этого…

Глава 16

Бьянка

Я наконец-то призналась Тео в правде о себе. По крайней мере, это была правда, с которой он мог жить.

Странно, но за несколько лет я ни разу не вспомнила о Дженне, моей бывшей няне.

Со временем я все больше расстраивалась, что выбрала яд, чтобы избавиться от нее. Она должна была пострадать гораздо сильнее за то, что сделала. Сожаления копились годами, я постоянно думала о том, как могла бы помучить ее и заставить заплатить. Вероятно, именно поэтому многие мои задания в те годы были связаны с растлителями детей. Я могла выбирать некоторые из своих целей, основываясь на этих специфических критериях. Каждый человек, которого я убила за то время, был заменой Дженны. Их ждала не быстрая смерть, а долгая, затяжная.

Впервые за все время я предпочла клинки пистолетам за их способность наносить последовательные повреждения и боль.

Самая продолжительная пытка длилась восемьдесят дней. Восемьдесят дней, в течение которых я добилась того, чтобы хищник пожалел о том дне, когда он впервые увидел ребенка. Восемьдесят дней, за которые я лишила его всякого подобия человечности, содрала с него кожу мелкими полосками и превратила в холст, на котором вырезала его грехи. Восемьдесят дней, которые он прожил на капельницах и экстренных мерах, потому что почему он должен умереть быстрее?

Именно Влад остановил меня, когда я часами пыталась реанимировать мерзавца, чтобы причинить ему еще больше боли.

Я была чудовищем, но не оправдывалась.

А Тео? Он держал моих демонов в узде. Находясь с ним, я каким-то образом освободилась от призрака Дженны. И теперь это было просто то, что случилось со мной. Это было в прошлом.

Рассказав ему обстоятельства смерти Дженны, он берет меня на руки и пытается утешить.

Опять же, странно.

Я сказала ему это не для того, чтобы он меня утешил. Я хотела, чтобы он знал, что я не совсем дикарка. Я не просто убиваю просто так.

Он держит меня в своих объятиях, кажется, целую вечность, пока я не предлагаю уйти.

— Не хочу оставаться здесь дольше, чем нужно.

Только когда мы, наконец, оказываемся дома, он рассказывает о том, что обсуждали в кабинете.

— Погоди, они хотят, чтобы ты организовал им встречу с мэром?

— Да. Они знали, что у меня с ним близкие отношения, и что он был другом моих родителей.

— Мне так жаль, Тео. Я никогда не думала, что отец зайдет так далеко.

Я сижу за столом на кухне с чашкой горячего шоколада в руках. Сделав себе кофе, он присоединяется ко мне за столом.