Морально испорченная
Шрифт:
Когда мы оба понимаем, кто стоит за дверью, мы разражаемся смехом.
— Оставь это, — говорю я и сжимаю свои мышцы вокруг него. Он снова начинает двигаться, но мяуканье усиливается.
— Мы должны посмотреть, что хочет Малли? — спрашивает Адриан, и красная дымка внезапно застилает мне глаза. Я поднимаю на него бровь и перекатываюсь вместе с ним, так что я оказываюсь сверху.
Я немного приподнимаюсь, а затем снова опускаюсь, тянусь руками к его грудным мышцам для поддержки. Он хватается за мои груди и разминает их, и от этих движений
Малли все еще закатывает истерику у двери, но я не позволяю ей вмешиваться.
Руки Адриана продолжают свой путь, пока не обхватывают мою шею. Я низко стону, легкое давление заставляет меня снова кончить.
Пока я наслаждаюсь своим удовольствием, он переключается на меня, двигаясь быстрее и стремясь к собственному удовлетворению.
Мы оба падаем на кровать, и я почти не хочу открывать дверь для Малли, но она, кажется, очень настаивает.
Я встаю и впускаю ее. Она даже не смотрит на меня, когда бросается к Адриану.
— Киски точно любят тебя, — бормочу я, усаживаясь обратно на кровать.
— Ревнуешь? — поддразнивает он, и я сердито смотрю на него.
— Я? Никогда. — И чтобы не быть мелочной, я поворачиваюсь к нему спиной.
Он не теряет времени даром, прижимается ко мне сзади и кладет Малли мне на руки. Так мы и засыпаем.
?
Последующие дни проходят как в тумане. Мы привыкаем к новой приятной рутине, почти как молодожены.
Ну… молодожены плюс Малли. Она просто не может ничего с собой поделать. Всякий раз, когда я наслаждаюсь близостью с мужем, Малли начинает мяукать, и она даже прибегла к поломке нескольких вещей в доме. Похоже, мой разговор с ней не возымел действия. Нам понадобится пересмотреть некоторые вещи.
Адриан навел справки в больнице, и, по всей видимости, Энцо выжил, но сейчас находится в отделении интенсивной терапии. Я звонила Владу всего один раз, и он сообщил мне, что, поскольку Агости вышли из бизнеса, Галлагеры сейчас работают над тем, чтобы привлечь на свою сторону всех итальянских союзников.
— Назревает буря, — сказал он.
Я не сказала ему о том, что Эндрю — Хименес… в основном потому, что Адриан попросил меня не делать этого, и я хотела выполнить его просьбу.
Это было трудно, потому что у меня никогда не было секретов от Влада, но моя верность всегда будет прежде всего Адриану.
В последние несколько дней я выполняла кое-какие поручения и приводила в порядок дела в фонде к приходу нового директора.
Тогда же я поняла, что та самая машина, которую я видела, когда забирала Малли, всегда была в моем боковом зеркале.
Я возвращалась домой, когда вдруг решила, что с меня хватит.
Я ударила по тормозам и подождала секунду, пока другая машина сделает то же самое. Затем я выхожу из машины и иду к ней, готовая потребовать объяснений.
Я
Ничего.
Я стучу снова.
Медленно опускается стекло, и появляется лицо со шрамом, которое я в последний раз видела в Атлантик-Сити. Рука тут же тянется к пистолету, но уже слишком поздно. Я чувствую, как мне закрывают рот тканью. Я сопротивляюсь изо всех сил, пока темнота не завладевает мной.
Глава 43
Адриан
— Настоящий Эндрю Галлагер умер в возрасте двенадцати лет в Белфасте. — Марсель озвучивает вслух то, что я уже давно подозревал. — У меня есть связи в Великобритании, и они прислали копию свидетельства о его смерти. Сейчас ему было бы пятьдесят восемь лет.
Мы находимся в его квартире в Челси. За все годы, что я знаю Марселя, я могу по пальцам одной руки сосчитать, сколько раз я был в его квартире.
Это лаконичная, современная квартира с одной спальней, которая по своей нарядности могла бы принадлежать выставочному залу. Я всегда восхищался минималистским стилем, которого придерживается Марсель. Сейчас мы в его гостиной, просматриваем старые материалы дела и пытаемся понять смысл всей ситуации.
— Итак, он украл личность Эндрю, — говорю я, опуская на стол одну из папок, которые я просматривал. — Интересно, однако, что Куинн назвал его своим дядей, — добавляю я, задумчиво поглаживая челюсть.
— Сейчас мы можем только предположить, что между Хименесом и Галлагерами есть какая-то связь.
— Они действовали слишком быстро против Агости. Должно быть, они поняли, что мы что-то знаем.
Нападение на Энцо и Рокко было подобрано с умом. Они оба находились на открытом пространстве с большим количеством людей вокруг. Поскольку Энцо все еще находится в отделении интенсивной терапии, это лишь вопрос времени, когда бизнес Агости перейдет к Хименесу.
— Если Энцо умрет, территория Агости будет выставлена на продажу.
— Марчези также пытаются спасти то, что могут. У меня есть сведения, что жена Энцо уже отдает приказы как дон. К тому же, ее семья прилетела в Штаты на следующий день после нападения.
— Это будет некрасиво. Я бы не хотел быть на месте Энцо… если он выживет. — Я морщусь при этой мысли. При всей моей неприязни к Энцо, я могу только представить его реакцию, когда он проснется и обнаружит, что его отец мертв, его партнеры предали его, а его жена пожинает плоды его собственной гибели… Слишком много предательств сразу.
— Ты говорил, что Бьянка встретила сына Хименеса. — Марсель тасует бумаги, ища что-то конкретное.
— Да. Странно, учитывая, что никто из наших разведчиков никогда не упоминал о существовании сына. Из того, что мне рассказала Бьянка, ему около тридцати лет, и у него заметный шрам на правой щеке. Я уже провел частичный поиск в полицейской базе данных, но пока ничего не нашел.
— Посмотри на это. — Марсель показывает мне фотографию профиля мужчины со шрамом на щеке.
— Что это?