Морально испорченная
Шрифт:
С большим трудом мне удается затащить его на кровать или скорее бросить, когда я нахожусь на расстоянии. Снимая с него обувь, я пытаюсь устроить его поудобнее.
— Би? — Стонет он, ворочаясь в постели.
— Ты пьян, — констатирую я факт.
— Я дрался за него… Я приносил ему деньги, — бормочет он, явно имея в виду Хименеса и его дни на ринге.
Хотя я мало что знаю о его жизни в качестве Адриана Барнетта, Влад намекнул, что он был успешным бойцом, часто давая еженедельные выступы с небольшими перерывами между ними. Так что Хименес,
Или это была его попытка убить его, но она сорвалась, когда Адриан не захотел проигрывать?
Я легонько поглаживаю его лоб и целую в макушку. Сейчас, как никогда, я настроена на то, что Хименесу осталось жить недолго. Я знаю, что Адриан хочет заставить его заплатить за свои преступления в суде.
Но как я могу позволить жить человеку, который заставил моего мужа так страдать?
Я не могу.
На следующий день я пытаюсь поднять Адриана с постели, но он отвергает все мои попытки. Он даже стал игнорировать меня, дуясь весь день под простынями.
Когда такое же поведение в сочетании с чрезмерным употреблением алкоголя продолжается и на следующий день, у меня не остается вариантов.
Если торт не может решить эту проблему, я не знаю, что может.
А он даже не попробовал мой торт!
Поэтому я снова обращаюсь в интернет в поисках решения своих проблем.
Чем больше я читаю, тем больше понимаю, что мне нужно делать. Я озорно улыбаюсь в экран. Это должно поднять Адриана с постели на ура.
Или мяуканьем.
Повезло, что в этой стране деньги решают все. Записаться на прием к врачу на следующий день — проще простого.
— Вы хотите, чтобы я выписал вам что-нибудь от аллергии, правильно? — Врач, лысый мужчина лет шестидесяти, изучает меня сузив глаза. Что такого сложного в этой просьбе?
— Да, — отвечаю я.
— Сейчас?
— Да.
— Вам нужно сначала сдать анализы, чтобы выяснить, что конкретно вызывает вашу аллергию… — начинает он говорить, а я уже отключаюсь. Смотрю на часы, уже почти полдень. Мне нужно успеть все сделать до того, как закроются приюты.
— Послушайте. У меня нет времени. Я уже сказала вам. У меня аллергия на кошек. Теперь выпишите мне таблетки.
— Миссис Гастингс… это так не работает. — Он продолжает назидательным голосом, но я прерываю его.
— Простите, доктор… — Я забыла его имя. — Но мне правда нужно быть в состоянии стоять рядом с кошкой и не чихать. Я была бы очень признательна, если бы вы прописали мне что-нибудь сейчас.
— Миссис… — О, ради всего святого. Я беру свою сумку и достаю пачку стодолларовых купюр, которые тут же шлепаю ему на стол.
— Да, я могу выписать цетиризин. Вы обнаружите, что он не вызывает сонливости и не влияет на вашу повседневную деятельность. — Он сразу же приступает к работе.
Забавно, как быстро он изменил свое мнение, когда в дело вступили деньги. Сейчас, я пропагандирую подкуп врачей, особенно как недавно выздоровевшая наркоманка.
Но
Я должна довести свой план до конца, чтобы Адриан перестал хандрить. А также потому, что я очень хочу, чтобы он пригласил меня на обещанное свидание… но сначала я должна вытащить его из постели.
Как только я получаю рецепт, я сажусь в машину и еду в ближайшую аптеку, одновременно отслеживая все приюты в округе. Когда я занималась поиском, я составила список всех приютов на Манхэттене.
Я не могу просто взять любую кошку. Мне нужен супер-кот.
Вооружившись месячным запасом цетиризина, я отправляюсь в первый приют. Должно быть, я действительно отключилась, когда врач говорил, потому что я очень удивилась, увидев, что лекарство от аллергии это сироп, а не таблетки. Что ж… если он работает, то разницы нет.
Сотрудница первого приюта показывает мне кошек, и я не могу сказать, что впечатлена. Они тоже не впечатлены, если судить по тому, как они скалятся на меня своими кошачьими мордами.
У меня немного чешется нос, но не так сильно, как раньше, и по мере того, как я перехожу из приюта в приют, становится все лучше.
Когда я оказываюсь в четвертом приюте, меня встречает слишком дружелюбная девушка, которая поет всевозможные дифирамбы животным, которые у них есть. Она ведет меня в зону для кошек и показывает мне пару очаровательных котят.
Я начинаю гладить одного из них, когда мое внимание привлекает вспышка розового цвета. Я поворачиваю голову, чтобы получше рассмотреть, и меня встречает самая уродливая кошка, которую я когда-либо видела в своей жизни.
Безволосая, все тело бледное и морщинистое, большие глаза выпучены на лысой голове.
Я смотрю на нее. Она смотрит на меня. Мы вступаем в битву духов, и она не отступает. Я также замечаю, что у нее своя клетка, в отличие от других милашек.
— А что с этой? — спрашиваю я и подхожу к клетке.
Девушка качает головой:
— Я… я, наверное, не должна этого говорить, потому что мы хотим, чтобы все они попали в хорошие дома… — Ее нижняя губа дрожит, когда она продолжает. — На данный момент ее возвращали пять раз. Она слишком… агрессивна. — Последнее слово она произносит шёпотом, и я думаю, что кошка это чувствует, потому что она смотрит на нее и оскаливает зубы.
— Видите? — говорит она и делает несколько шагов назад.
— Могу я открыть клетку?
— Ладно. Но я вон там. — Она указывает на другой угол комнаты, где находятся милашки, и я пожимаю плечами. Неважно. Я беру у нее ключ и открываю клетку. Как только дверца распахивается, кошка бросается на меня с выставленными когтями.
Когда я приседаю, чтобы добраться до нее, я теряю равновесие и падаю на спину. Теперь кошка сидит на моей груди, угрожающе подняв одну когтистую лапу. Я поднимаю на нее бровь, и она наклоняет голову, будто понимает меня. Мы пялимся друг на друга еще некоторое время, пока она наконец не решает поцарапать мне шею.