Морально противоречивый
Шрифт:
— Пожалуйста, не делай мне больно снова, — шепчу я, остатки страха все еще остаются в глубине моего сознания.
— Я скорее умру, чем снова причиню тебе боль, Сиси. — Он легко подхватывает меня на руки и несет к кровати. — Я потрачу всю свою жизнь на то, чтобы компенсировать тебе все, что я сделал, — шепчет он, его дыхание обдувает мое лицо.
Его губы захватывают мои в сладчайшем поцелуе, и я чувствую его отчаяние, то, как он вкладывает все, что у него есть, в этот поцелуй.
— Останься со мной, — говорит он,
Я замираю на мгновение, боль от предыдущего поцелуя все еще свежа в моей памяти.
— Нам не нужно ничего делать. Я просто хочу обнять тебя. Пожалуйста, Сиси, — умоляет он, и я киваю.
— Я боюсь… — я запнулась, пытаясь найти подходящие слова.
— Я знаю, — отвечает он. — И я не могу винить тебя. Мне жаль, — снова извиняется он, и я не думаю, что он когда-либо извинялся перед кем-то раньше — тем более столько раз.
— Мы это переживем, — я легонько ласкаю его лицо. — Потихоньку.
— Я буду идти так медленно и так нежно, как ты захочешь, Сиси. Мне просто нужно знать, что ты рядом со мной. Остальное не имеет значения.
Он прижимает меня к себе, обнимая сзади, пока я рассказываю ему обо всем, что произошло за последние несколько месяцев, а также о том, почему я согласилась выйти замуж за Рафа. Я чувствую напряжение в его теле каждый раз, когда упоминаю его имя, поэтому хочу дать понять, что Раф никогда не был никем, кроме хорошего друга.
— Я не знаю, что бы я сделал, если бы ты действительно переспала с ним, — внезапно говорит он, его голос становится мрачным. — Убил бы его? Выследил всю его семью и убил всех его живых родственников? Сделал бы тебе лоботомию… — он прерывается, и на моем лице появляется забавная улыбка.
— Ты бы сделал мне лоботомию? — Я сдвигаюсь, поворачиваясь к нему лицом.
И он определенно не шутит.
— Чтобы ты забыла, что когда-либо была с ним. Чтобы я был единственным для тебя. Никогда, — продолжает он, все такой же серьезный, как и раньше.
— О, Влад, — маленькая улыбка появляется на моих губах, в то время как его выражение лица остается невозмутимым.
— Я серьезно, — дуется он, и я вдруг вспоминаю, каким милым он может быть, несмотря на свои психотические наклонности. Но именно это мне в нем и нравится. Эта двойственность и тот факт, что я знаю, что он милый только со мной.
Я — его единственное исключение, так же, как и он — мое.
— Я люблю тебя, — шепчу я, кладя голову ему на грудь, и все мое существо наполняется счастьем, когда он произносит эти слова в ответ.
И я мирно засыпаю впервые за последние месяцы.
Глава 25
Влад
— Ммм… — я притягиваю ее ближе к себе, мое лицо в ложбинке ее шеи. — Мы можем остаться так навсегда? — сонно спрашиваю я, беспокоясь, что, как только я открою глаза, реальность рухнет, и все это окажется сном.
Сам факт того, что она рядом со
Черт возьми, когда она рассказывала мне о своем пребывании в Сакре-Кёр, я мог только слушать, мысленно составляя список всех людей, которых мне нужно убить, и это будет очень больно.
Мысль о том, что Сиси, моей храброй и прекрасной Сиси, пришлось пережить столько страданий, убивает меня. И я намерен сделать так, чтобы эти люди получили то, что заслуживают — очень затяжную смерть на конце моего ножа.
Я все еще не могу поверить, какой я счастливый ублюдок, и что она действительно простила меня, даже снова повторяя эти слова — любовь.
Черт! Я в полной заднице.
Теперь, когда я услышал, как она произнесла эти слова, я никогда не устану их слышать.
Даже сейчас, глядя на ее сонную фигуру, на то, как подрагивают ее губы, как слегка приподнимаются уголки, я испытываю безумное желание задушить ее поцелуями.
Неужели это и есть любовь?
Потому что я думаю, что мне это нравится. Нет, не так, я чертовски люблю это. И ее. Всегда ее.
Я, блядь, люблю ее.
Гребаный Аид в девятом круге ада, но у меня проблемы. На этот раз, правда, хорошие.
Наш вчерашний разговор дал мне возможность лучше понять, что делает Сиси такой великолепной женщиной, какой она является — настойчивость. Вопреки всему, она выжила.
И я был тем, кто нашел ее.
Теперь она останется у меня до конца жизни, и я сделаю все возможное, чтобы она была самой счастливой.
Немного слишком счастливый от такой перспективы, я продолжаю крепко обнимать ее, желая никогда не отпускать. Чтобы она всегда была рядом.
Может быть, мне стоит приковать ее к себе?
В тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, я замираю, мои глаза медленно открываются, когда я понимаю, какая это отличная идея. Таким образом, мне не придется проводить ни минуты без нее.
— Что у тебя на уме? — ее голос возвращает меня к реальности, и я смотрю вниз, чтобы увидеть ее великолепные глаза, искрящиеся озорством, когда она внимательно наблюдает за мной.
— Что я хотел бы приковать тебя к себе наручниками, — серьезно говорю я ей. — Так мне больше не придется скучать по тебе.
— Неплохая идея, — шепчет она, наклоняясь ко мне. На ней только лифчик и трусики, но внезапно это все, что может обработать мой разум, и мой член.
Черт, мне нужно взять себя в руки.
Я знаю, что она не готова ни к чему физическому и, скорее всего, не будет готова еще очень долго. И я не хочу, чтобы она думала, что я буду на нее как-то давить.
Мы будем идти в ее темпе, даже если это убьет меня.
— Я не помню, когда в последний раз я так хорошо спала, — она проводит тыльной стороной пальцев по моей щеке, медленно проводя ими вниз, — или была так счастлива.