Морально противоречивый
Шрифт:
Он сужает глаза и усмехается.
— Любознательный ум. Мне это нравится, — говорит он, встает со стула и велит мне следовать за ним.
Нажав несколько кнопок на клавиатуре, он открывает еще одну дверь в задней части офиса. Когда мы входим в комнату, то я вижу компьютеры и другие машины, окруженные рядами книг.
— Интересно, но ты первый, кто спрашивает меня о цели, — замечает он, и я могу сказать, что в его голосе звучит скрытое удовольствие.
Он останавливается перед огромной доской, вся поверхность которой
— Это, — тянется он к бумаге, опуская ее вниз и показывая мне иллюстрацию, — мозг, — начинает объяснять он. — А это, — он указывает на область в центре, — миндалина. Проще говоря, она регулирует некоторые из основных эмоций человека — в частности, страх.
Он ходит вокруг, увлеченно болтая.
— Понимаешь, есть люди, психопаты, у которых миндалина функционирует не полностью, и поэтому они не могут чувствовать то, что чувствуют обычные люди. Они не знают страха и не знают угрызений совести. Но есть одна загвоздка. Психопаты непредсказуемы. Слишком непредсказуемы, — бормочет он себе под нос.
Он останавливается, и я жду, когда он продолжит, любопытствуя, к чему все это.
— Но есть и такие люди, как ты. Посредники, — говорит он, его рот изгибается вверх. — Твои миндалины развиты таким образом, что, хотя ты не так далеко зашел, как психопат, но ты также не совсем нормален.
— Вы имеете в виду, что мои эмоции не такие сильные, — комментирую я.
— Верно и… неверно. Я долгое время изучал ваш вид, — ухмыляется он, — Я старше, чем кажусь, — подшучивает он. — И, хотя не все особи одинаковы, я заметил одну закономерность. Нет недостатка в чувствах как таковых, но есть разница в том, что вы можете чувствовать. Все люди разные, — пожимает он плечами. — Кто-то не знает любви, кто-то не знает ненависти, а кто-то просто не знает страха.
Он полностью поворачивается ко мне.
— Конечно, меня интересуют только те, кто не знает страха. Видишь ли, страх — одна из худших человеческих черт. Приемлемая, с точки зрения эволюции. Но не с точки зрения наемника, — он озабоченно постукивает ногой, — но для того, что я задумал, это необходимая черта.
— Что вы имеете в виду?
— Суперсолдаты, — ухмыляется он. — Идеальное человеческое оружие, которое не знает ни страха, ни, — он кивает на мою руку, — боли. Машина-убийца, если хочешь.
— А как насчет угрызений совести? Разве у одних людей они есть, а у других нет? — спрашиваю я, его теория будоражит что-то внутри меня. При всем моем безразличии к этому человеку за то, что он причинил боль моей сестре, я не могу не быть заинтригованной тем, как работает его разум.
— Умно, — его рот приоткрывается, — мы просто стираем это из тебя. По одному шагу за раз, — он подходит ближе, пока не садится прямо передо мной. — И ты, мое маленькое чудо, можешь стать моим призом.
— Я?
— Ты думаешь, я не наблюдал за тобой до сих пор? Твои интеллектуальные качества безупречны.
Он задумчиво поглаживает свою челюсть, прежде чем добавить: — И если твоя физическая форма лучше, чем я надеялся, то остается только одно.
Он останавливается, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.
— Твои эмоции. — радостно заявляет он, давая мне мое первое в жизни задание.
— Покажи мне, как я ошибался в тебе, Влад, и вместе мы завоюем мир, — говорит он мне, после чего меня снова ведут в камеру.
Первое, что я вижу — Ваня гладит Лулу, ее черты лица светлые впервые за целую вечность. И во мне нарастает дилемма.
Забрать у нее счастье или забрать ее боль?
Но в этот момент я знаю, что есть только один правильный ответ.
Я закрываю себя, топая к ней, вцепляюсь пальцами в шерсть Лулу и вырываю его из ее рук. Сделав несколько шагов к середине комнаты, чтобы обеспечить камере наилучший обзор, я поднимаю свои безэмоциональные глаза на красный объектив.
Поднимая одной рукой сопротивляющуюся Лулу к камере, другой я нащупываю его шею. Найдя подходящий захват, я болезненно выкручиваю шею, пока не слышу треск.
Неподвижное тело Лулу падает на землю, и я отключаю все.
Крики Вани, ее осуждение, а больше всего ее мелкие удары, когда они врезаются в мою кожу.
Я просто блокирую все.
В этот день на свет появляется маленькое чудо Майлза.
Машина-убийца.
Глава 26
Влад
Я резко проснулся, пот прилип к моей коже, пока я мысленно воспроизводил события из своего сна.
Черт, но это было хуже, чем я себе представлял. Намного хуже. И почему-то я уверен, что этот сон — один из самых спокойных.
С тех пор, как я вернулся из Перу, мои сны служат мне воспоминаниями, иногда память острая, как сегодня, иногда тусклая. Тем не менее, каждый кусочек головоломки движется в одном направлении.
Я был игрушкой Майлза. И Ваня должна была заплатить за то, что стала бесполезным экспериментом.
Мои кулаки сжимаются, когда я осознаю, что случилось с моей сестрой, в голове звучат громкие голоса, в груди клокочет боль.
Черт.
Мне нужно убираться отсюда.
Я смотрю на спящую Сиси, даже сейчас ее тело ищет мое, с ее губ срывается вздох, и я вспоминаю, за что я борюсь. Я обещал, что никогда не оставлю ее, и я не собираюсь разочаровывать ее снова.
Даже если мне придется убить часть себя, чтобы это произошло.
Я уже чувствую, что поскальзываюсь, и мои руки липкие от крови. Раскрывая ладони перед собой, я делаю несколько попыток, прежде чем мои глаза видят реальность, а не очередной фантом, порожденный моим больным разумом. Я моргаю, и пустые руки становятся кровавыми, а потом снова становятся нормальными и снова кровавыми.