Моран дивий. Стезя
Шрифт:
Неожиданно стремительным движением страж опустился рядом, небрежно нацепив кружку на торчащий из поваленного дерева сук.
– Да не сердись, ладно уж, сердитый какой, - он примирительно похлопал меня по раненому плечу. Зашипев, я отшвырнул его руку.
– Я ж усё понимаю - делишки ваши с Мораном... Не нашего плебейского ума это дело. Чего там тебе мора показывала, куда водила - не знаю и знать не хочу. Скажу тебе только - не верь ей. Так заморочить может, что примешь ёлку за бабу, да хлопнешь по заду.
Он метко плюнул в муравьиную дорожку, проторенную
– Был у нас случай, - продолжил Коваль, наблюдая за муравьиной жизнью, - Колян Мельник не даст соврать, - ткнул он пальцем в проходящего мимо Коляна.
– Дозор как-то пропал. Ждём-пождём - нема, как корова языком слизала. Григорич уж и поисковую группу отрядил - куда стражи подевались? А это, етить её, мора, оказывается, развлекалась, мужиков, как баранов, вокруг пенька три дня водила!..
Я промолчал.
– Ты не думай, что я это тебе с какой-то задней мыслью рассказываю, - старшина раскрошил в пальцах сухую веточку, - просто не принимай на веру всё, что увидишь в Моране. Здесь много обмана. И миражей. И этого... как его - а вот!
– материализации воспалённого подсознания. Это так одна твоя знакомая ведьма говорит.
– Молчишь?
– он попытался заглянуть мне в лицо.
– Ну-ну. Молчи, дело твоё.
Коваль поднялся, отряхивая штаны.
– Как, кстати, тебе наша ведьма? Ничего так бабёнка, справная. Небось, покуштувал на вкус, на ощупь? Какова, а? Давно хотел допытать у счастливчика, которому обломилось...
– Надоел ты мне, Коваль, хуже чесотки, - откинув голову на дерево промолвил я с благородной усталостью.
– Пойди пройдись, голову проветри, а то от её смердящего содержимого меня уже подташнивать начало.
Негромкий протяжный свист дозорного заставил нас вскинуться. Стражи бросились к оружию. Я тоже. Бросился. Как бы. Рефлекс подстегнул ещё совсем недавно отказывающееся двигаться тело. Я ещё успел удивиться, осознав себя уже стоящим на ногах, с мечом в руке и бдительно всматривающимся в чащобу леса. Немного левее моего бдительного взора чаща вздохнула, качаясь ветвями подлеска, и выпустила на поляну мрачную встрёпанную Вежицу и двух юрзовских стражей. Это были совсем зелёные пацаны, таких в Моран отпускают только в сопровождении опытных воинов. Никак не одних. Но эти, по всей видимости, были одни.
Подле них немедленно материализовался Коваль и приступил к прослушиванию оживлённого рапорта.
Мужики, навострив уши, стали понемногу подтягиваться к эпицентру событий. Я тоже поковылял поближе к собранию, охваченный неприятным предчувствием. Ко времени моего прибытия доклад был окончен. Мальчишки, придавленные важностью возложенной на них миссии и собственным героическим переходом по Морану, сверкали исподлобья
– Ну что, други?
– гаркнул Коваль, подождав, пока я не окажусь в сфере слышимости.
– Дождались таки светлого дня! Пожаловали в наш хутор красные каратели, требуют выдачи укрываемого нами барона Врангеля! Ети его мать...
Стражи загалдели.
– Эй, хлопцы! Что старшина велел передать?
– осведомился усатый кметь, имени которого я до сих пор не удосужился запомнить.
Хлопцы бросили на меня быстрый, испуганный взгляд.
– Старшина велел отряду уходить в Заморье вместе с княжечем. И беречь его как зеницу ока, - робея от всеобщего внимания изрёк один из посыльных.
Галдёж в нестройной толпе стражей усилился: всплеснул, загудел, забурлил, вскинулся выкриками и отхлынул как волна от берега, оставляя грязную пену злости и растерянности.
– Э, нет, братцы! Я так не согласен. Чего нам в том Заморье?
– У мэнэ ж у хати жинка з малыми робятами! А, мабуть, охотныкы зарэжуть усех, як у самураев то було?
– Эй, хлопцы? Шо зараз в Юрзовке деется? Шо воны говорять? А? Яки условия?
– Они ж как курят наших всех сейчас передавят!
– Оце ж и княжич... Леший его задери! Сподобил на старости лет страсти яки пережыты...
– На кой бис нам цей княжич? Пидемо, братцы, до дому! Мы там боле потребны!
– Чем мы сможем помочь? И приказ не выполним, и себя погубим, и своих не спасём! Тебе, Сирко, лишь бы воду мутить!
– Воду мутить?! Чи сказывся ты, чи ни разумиэшь? Чи шо?
– Предлагаешь нам детей своих бросить, а самим в лесу спасаться? Да лучше я со своими сдохну, чем потом жить с этим..
– Эй, Коваль! Чего молчишь? Можа нам княжью голову отхреначить да сдать охотникам? Заработаем себе на индульгенцию?
Командир, казалось, не слышал. Нахмурившись и опустив глаза к ботинкам, он задумчиво их разглядывал, сжимая кулаки в карманах штанов.
– Чего молчишь, Коваль?
– голос мой прозвучал сипло, незнакомо.
– Раздумываешь как выгоднее меня заложить охотникам - живым весом или готовой отбивной?
Страж посмотрел на меня холодно, в упор.
– Ты не умничай, княжич, не надо, - процедил сквозь зубы, - о моём решении тебя непременно уведомят, не обойдут. Твоя задача сейчас - до этого решения дожить, не попасться мне под горячую руку. Она-то у меня давно чешется за горло твоё подержаться, лихо приблудное. Не надо меня лишний раз провоцировать.
Он окинул смурным взглядом притихший отряд.
– Значит так, орлы. Слухай сюды. Я ухожу в Юрзовку и беру на себя всю ответственность за нарушение приказа. Кто последует за мной - никаким санкциям со стороны старшины или магистрата не подвергнется. Скажу, шо я приказал. Сам отвечу. Кто хочет - может уводить это ходячее недоразуменее в Заморье и ховать там до второго пришествия.
Стражи, потоптавшись на месте, почесав затылки и задумчиво поплевав в траву, отправились сворачивать скарб.