Море согласия
Шрифт:
Еще одна страница рассказывала о нуждах персиян. Колонкой были записаны товары и домашняя утварь, которые необходимо было вывезти из Англии.
На четвертый день своего пребывания, поустав от вина, табака и женщин, Монтис занялся деловым разговором с Гамза-ханом о взаимном коммерческом бизнесе. Они сидели на айване и неторопливо вели беседу.
— Посуда, казаны, огородный инвентарь — это, разумеется, очень нужные вещи, но это мелочи, хан,— с легким упреком выговаривал англичанин.— Все это мы привезем вам. Но разве вам не нужна паровая мельница? Говорят, у вас к осени резко падает уровень воды
— Ай, кто у нас понимает в котлах, в паровых топках? — раздраженно отвечал Гамза-хан.— Одну палку лишнюю положишь,— трах, бах и нет котла, взорвется!
— Позвольте, сэр,— возражал Монтис.— Мы же на определенный срок вместе с оборудованием присылаем своих мастеров, инструкторов. Так же, как в армии. Только армейские инструкторы учат ваших сарбазов новому оружию и тактике боя, а мирные — научат ваших людей обращаться с паровыми машинами.
— Казаны, чашки, ложки, бороны — вези, капитан, о паровых мельницах поговорим потом, — с досадой отказывался Гамза-хан.
Он заметно обрадовался, когда подошел слуга и доложил, что пришел управляющий поместьем и хотел бы видеть хозяина.
— Пусть придет,— торопливо сказал Гамза-хан. Вскоре Мир-Садык поднялся на айван и, получив разрешение подойти, снял у входа сапоги. Раскланиваясь перед хозяином и желтоволосым гостем, он приблизился сел, пододвинув под локоть круглую красную подушку. Гамза-хан начал расспрашивать в сборе податей и готовности обоза с пшеницей, который должен не сегодня-завтра двинуться в Тавриз. Мир-Садык отвечал, что все давно готово и он ждет дальнейшего приказа хозяина. Гамза-хан тут же распорядился, чтобы завтра поутру арбы отправлялись в путь; поинтересовался, как прошел ремонт поместья, и, получив исчерпывающий ответ, успокоился.
— Значит, опять покидаете нас, ашраф? — начал издалека Мир-Садык, с опаской разглядывая англичанина.
— Да, Садык-джан, уезжаю и до осени буду там,— пояснил Гамза-хан. — Если есть ко мне дела — говори.
— Дел никаких нет, ашраф, кроме беспокойства о вашем дворе и семье вашей. Лето опять неспокойное, ашраф. То туркмены, то хивинцы, а в доме вашем — одни женщины. Даже слуги подходящего нет...
— Ты опять, наверно, об этом амбале? Мир-Садык улыбнулся.
— Да, ашраф... Теперь амбал не может причинить зла женщинам. Недавно какие-то лути связали его на мельнице и сделали евнухом...
— Что ты сказал? Его сделали евнухом?!
— Любопытно,— удивился Монтис, поднимаясь с подушки. — А не можете вы его показать, дженабе-вали. Кроме Хосров-хана я не видел ни одного евнуха. Но Хосров-хан правитель и приближенный шахиншаха...
— Приведи его сюда, посмотрим,— велел Гамза-хан.
Мир-Садык проворно встал с ковра, удалился и скоро возвратился с кастратом. В широченных белых шальварах, перетянутых широким атласным поясом оранжевого цвета, бритоголовый предстал Черный Джейран перед господами. Не только тот, кто его знал раньше, но и мать родная не узнала бы сейчас Черного Джейрана. Своей мощной фигурой, широкоскулым лицом, черными и совершенно бесстрастными главами он напоминал сказочного джина. Увидев его таким, притихли и хозяин, и англичанин.
— Занимательный экземпляр,— высказался первым Монтис.— Он мог бы служить швейцаром в самом лучшем
В глазах Мир-Садыка вспыхнули жадные огоньки. Однако Гамза-хан упредил его ответ. Сказал с беспокойством:
— Отведи его к Ширин-Тадж-ханум. Пусть она с ним познакомится. Если он ей понравится, то я возьму его.
Мир-Садык благосклонно кивнул и повел евнуха в дом, откуда время от времени доносились женские голоса.
В летнем поместье Гамза-хан все еще наводился порядок. Остывший за зиму дом источал отсырелый запах, Слуги в первый же день приезда расставили мебель, расстелили ковры, повесили на стены желтые, с черной вязью арабески; женщины — жены хана — окропили постели благовонными духами.
Но веяло от всего отчужденностью и тоской. Это чувствовала и сама Ширин-Тадж-ханум, отвыкшая от своей летней дачи. Появление Мир-Садыка с безбородым гигантом вовсе напугало ханум. Хозяйка осторожно огляделась, будто ища защиты, но тотчас успокоилась и улыбнулась.
— Простите, Садык-джан,— сказала она, пробуждая воспоминания о прошлом лете и тайной встрече.— Вы так неожиданно предстали передо мной, что мне показалось — не сон ли это. Причем пришли с каким-то дэвом или джином...
— Ханум, я прошу вас принять в дар от меня этого джина. Он — евнух. Он будет верным рабом вашим и защитником в самую опасную минуту жизни. Скажите Гамзе-хану, что вы не против иметь в доме евнуха...
— Да, да... конечно,— смущенно заговорила Ширин-Тадж-ханум, одновременно постигая — хорошо ли это, иметь евнуха? Ей сразу вспомнилось, что у всех ханских жен есть свои евнухи, только у нее нет, и она совсем уж определенно высказалась: — Садык-джан, я давно хотела иметь именно такого евнуха, как этот. Скажи-ка, раб, как тебя зовут? — вдруг обратилась она и потрогала Черного Джейрана за щеку.
Черный Джейран засмеялся. Но уже не тот басистый смех вырвался из его гортани, а тонкий, женский смешок, Евнух застыдился и опустил голову.
— Его зовут Черным Джейраном,— подсказал госпоже Мир-Садык.— Но мне кажется, это имя ему не подходит. Не лучше ли называть его по-другому?
— О, конечно! — воскликнула Ширин-Тадж-ханум.— Я его буду звать Джином. Он очень похож на джина...
— Тогда, ханум, я сообщу хозяину о вашем желании?— спросил Мир-Садык.
— Да, да, Садык-джан, пожалуйста, скажите ему, что я беру евнуха. Пусть он останется здесь, со мной... И сами, Садык-джан, как проводите хозяина, не забудьте зайти ко мне... У меня будут распоряжения...
Мир-Садык сильно покраснел, Ширин Тадж-ханум — тоже. Глаза их встретились... Управляющий вышел на айван, а хозяйка повела евнуха в свои покои.
Дня через два хаким со свитой и англичанином, а вместе с ними Гамза-хан, выславший вперед себя хлебный обоз, выехали из Ноукента. Мир-Садык проводил их до горного перевала, затем вернулся назад и не замедлил явиться к госпоже. Конечно же, он мечтал о тайной встрече в ее комнате. Пока возвращался с перевала, все время вспоминал о прошлогоднем свидании, когда он уже считал себя в ее объятиях, но внезапно у дворца появилась карета Гамза-хана, и Мир-Садыку едва удалось выкрутиться из пикантного положения. После того случая он несколько раз видел Ширин-Тадж-ханум в Астрабаде.