Морена
Шрифт:
Потянулась она рукой да коснулось одной нити. Задрожала та да в ладонь ее послушно легла. А потом, будто живая была, выскользнула да в воздухе повисла. Вот так чудо!
И тут в углу зашевелились пауки, девушкой разбуженные. Завозились они, и нити вслед за ними натянулись, да легонько звенеть начали. И присмотревшись, поняла Агата, что нити эти паутина и есть. А луна паутину ту подсветила – вот и вышло что будто волшба в избе была. А разберись, и оказалось, что это всего
Яговна часто говорила, что ночь та ещё затейница. День суров да сердит. Ему ведь дела делать, да за порядком следить, чтобы все в жизни людской по порядку да по закону шло. А вот ночь – ей все веселье да забавы! Любит она пошутить: возьмет да дерево трухлявое за корову или за человека выдаст. А идущий и поверит, да здороваться со встречным начнет. А ночь и радуется, смеется. Обманула! Или кому дорогу перепутает, да не туда заведет и тоже веселится. А потому ночью и дел никаких добрые люди не совершают. Потому как добрые дела – они для дня.
Вспомнила Агата про Яговну родную, и слезы на лице появились. И не хотела она плакать, да разве удержишь их, если душа плачет?
Вытерла она слезы непрошенные рукавом, а тут, будто кто в оконце камешек бросил.
Замерла Агата. Видано ли – в ночи темной, в лесу дремучем, да в избе на курьих ножках, которую сами слуги Карачуна охраняли, кто-то пожаловал! Уж всяко не добрый кто там точно.
А стук повторился.
И страшно девке подойти посмотреть. А все ж и любопытно. Кто посмел ночью сюда явиться?
А может, Услад это за нею пришел? Вдруг проснулось в нем то что люди совестью зовут да сердцем? И одумался он? Пожалел о словах своих да поступках? Решил спасти Агату? Понял, что кем бы она ни была, а плохого никому не сделала.
Или другой кто увидел, как ее колдунья в лес уводит, да пожалел девушку молодую?
А никак старуха услышит и велит слугам Карачуна съесть храбреца?
Поднялась Агата с лавки да поспешила к окну скорее, посмотреть, кто явился в час неурочный, да ещё и в гиблое место?
Глава 15. Не отворяй тем, кто приходит ночью
Поспешила Агата к окну и замерла, глядя, как две девушки в сарафанах белых танцуют да кружатся на поляне у леса темного.
Не Услад это пришел спасти ее. Да и думать о том, что он сюда за ней явится, глупо было.
А девушки между тем танцевали, и серебрились их сарафаны да кокошники на головах в свете луны, что успела на небо выползти из-за туч хмурых.
И до того быстро крутились они, что и лиц не разберешь.
Хотела им Агата крикнуть, чтобы поскорее уходили они отсюда, что недоброе тут место, как одна из девиц обернулась, да на Агату посмотрела.
И от взгляда того отпрянула Агата от окна,
Не люди это, а навы, злые духи, живущие в лесу были.
Отпрянула Агата от окна, а те, кто на улице был, начали ее звать, да рукой к себе манить. Смеются, веселятся они, да яблоко протягивают:
– Иди, не бойся, красная девица, с нами станцуй.
И такой голос у них заманчивый, что и страх прошел. И уж хочется выйти к ним.
Выглянула Агата из окна. А те уже у самой избушки стоят, да яблоко ей протягивают:
– Пусти нас в избу. Или сама выходи, – хоровод водить будем.
– Иди к нам, возьми угощеньице! – и та, что ближе к окну была, протянула румяное яблоко.
– Для тебя ведь его принесли, – вторила ей другая, сжимая еще одно спелое наливное яблоко в руках и откусывая от него.
Сладкий яблочный запах растекся в воздухе, маня своим ароматом. Да и те, кого поначалу Агата испугалась, вовсе и не навами оказались, не лесавками. Стоят перед ней самые обычные девушки. Видно, в лунном свете, примерещились Агате и рога их, и глаза черные.
Стоят две улыбчивые девушки, что за Агатой зашли да на вечорку позвали. И яблоко в руках той, что ближе, такое наливное и красное, так и просится в руки…
А коли с добром пришли, так чего же и не взять угощение.
И тут каркнул ворон старухин, да яблоко, которое Агата уже взять успела, окно открыв, да руку протянув, упало на траву, да головой птичьей стало.
Отпрянула Агата назад, да поздно. Схватила ее одна из нав. Тянет к себе, хищной пастью скалится, язык длинный высунула, облизывается уже.
– А ну, пошли отседыва! – гаркнула вдруг сзади колдунья.
И сжались навы, отпрянули от избы. Спал с них морок. Увидела Агата и рога их, и ноги, что у одной словно птичьи были, а у второй вместо ступней копыта не то свиные, не то козлиные. И вовсе не яблоко у нее в ладонях было, а руку человеческую та глодала.
Затошнило девушку, потемнело все в глазах. Отпрянула она от окна.
– Ишь, разошлись! – старуха захлопнула ставни, толкнув Агату вглубь избы. – Я вас! – напоследок крикнула она незваным гостьям. – А ты иди спать! – приказала она Агате. – Ещё раз не послушаешь, да сон мой нарушишь, я тебя с вечера с самого в лес выгоню, а утром кости соберу, да под избушку кину, – пригрозила старуха и вернулась на печь, ругаясь. – Чего к окну пришла? Им развлечение, а мне ночь не ночь. В другой раз не помогу. Да скажи спасибо Вран разбудил. Сейчас уже бы они твои косточки догладывали, – и старуха хрипло рассмеялась.