Морской лорд. Том 3
Шрифт:
– Я тоже, – произнес граф Честерский.
Генриху Шотландскому не оставалось выбора, но он решил, что последнее слово должно быть его, и заявил:
– В авангарде останется мой отряд, и разведку вышлю я, – а потом добавил высокомерно: – До самого Йорка!
До Йорка осталось километров сорок, так что сильно напрягаться его разведке не придется.
– Не возражаю, – согласился я. – Надеюсь, к завтрашнему вечеру у нас будет точная информация о противнике.
Информацию мы получили уже в обед. Прежде, чем прискакал гонец с приглашением прибыть на военный совет, до меня докатилась новость, передаваемая
Спеси у Генриха Шотландского сильно поубавилось. Он старался не встречаться со мной взглядом, словно я узнал о нем что-то предосудительное.
– Сколько их? – сходу спросил я.
– Не меньше двух тысяч рыцарей, – ответил Генрих Анжуйский.
У нас было семь с лишним сотен рыцарей.
– И около пяти сотен сержантов графа Кентского и тысяч пять пехоты, – добавил Ранульф де Жернон.
Сержантов и пехоты у нас было меньше в два с половиной раза.
– Далеко они? – поинтересовался я.
– Полдня пути, – ответил Генрих Шотландский.
– Значит, вечером будут здесь, – пришел я к выводу и осмотрел местность.
Ровная долина с засеянными полями, покрытыми невысокой зеленой порослью. Лучшего места для атаки тяжелой кавалерии не придумаешь. Моих лучников на две тысячи рыцарей не хватит, а шотландская пехота не выдержит их удар. Эта пехота состоит из диких горцев, одетых в килты и вооруженных дротиками и то ли короткими мечами, то ли длинными кинжалами. Щиты у них круглые, полметра в диаметре. Примерно у половины есть кожаный доспех и шапка. Остальные словно хвастаются своими рыжими густыми гривами. Анжуйских рыцарей я вообще в расчет не принимал. С ними только ополченцев гонять. Про шотландских ничего сказать не могу, потому что никогда не видел в бою. Поскольку большую их часть составляли норманны из английских графств, следовательно, похожи на чеширских, которые сразу смоются, как только увидят две тысячи скачущих на них рыцарей.
– Надо отступать на тот широкий склон холма, который мы прошли вчера незадолго до ночевки, – предложил я. – Там Стефану будет труднее использовать конницу, не сможет зайти нам с флангов.
– Думаешь, там мы сможем победить такую большую армию?! – то ли задал вопрос, то ли высказал сомнение Генрих, принц английский.
– Даже если проиграем, нанесем ей большой урон, – сказал я.
Вот только проигрывать эти ребята не хотели даже ценой нанесения большого урона противнику.
– Мы не можем дать сражение при таком соотношении сил, – высказал общую их мысль Генрих, принц Шотландский, и посмотрел на меня с вызовом, ожидая обвинения в трусости.
Я не стал его подкалывать. Мне тоже не хотелось терять своих парней из-за этих самоуверенных недоумков. Если бы узнали об армии Стефана на пару дней раньше, могли бы занять удобную позицию в горах, измотать противника засадами и ночными нападениями, а затем дали бы сражение. Сейчас нам оставалось только уносить побыстрее ноги. Все помнили, чем закончилось бегство из-под Винчестера.
– Надо бросить обоз, быстрее пойдем, – сказал Ранульф де Жернон.
Вот уж кому не следовало попадать в плен к королю Стефану! Обоих Генрихов пожурят и отправят к родителям, а Ранульфа Честерского в лучшем случае
– Пока рано его бросать, – возразил я. – Посмотрим, что предпримет Стефан.
Король Англии пошел за нами, причем постепенно догоняя. Вечером наш арьергард, в котором теперь шли шотландцы, отбивался от отряда вражеских сержантов. Люди Вильгельма Ипрского напали внезапно, потому что сзади не было дозоров, и успели поколоть и порубить около сотни пехотинцев, пока их не отогнали рыцари.
На ночлег встали на том месте, на котором я собирался дать сражение. Оно оказалось не таким уж и хорошим. Склон был пологий, а лес на флангах редкий, легко проходимый для конницы. Хотя, если вбить колья и нарыть ям-ловушек, здесь можно было бы сильно потрепать армию английского короля.
– Придется бросить обоз, – повторил Генрих Шотландский мысль графа Честерского. – Иначе завтра днем, самое позднее вечером, они нас догонят.
– Могу задержать армию Стефана на день, – предложил я себя на ту роль, которую под Винчестером исполнил Роберт Глостерский. Она стоила графу заточения и болезни, которая, в конце концов, и погубила его. – Затем попробую увести их за собой на юг, но не уверен, что получится: слишком много следов останется после вас.
– С сотней сержантов и десятью рыцарями?! – не поверил Генрих, шотландский принц.
– Ты считаешь, что хватит и полсотни сержантов? – не удержался я от подколки.
У Генриха Шотландского опять покраснели щеки и побелел нос.
Генрих, английский принц, был обо мне лучшего мнения.
– За день мы оторвемся от них, успеем добраться до шотландской территории, – сказал он. – Стефан не зайдет на нее. Ему не нужна война с Шотландией.
– Будем надеяться, – произнес я и предупредил графа Честерского: – В Карлайл вряд ли сумею пробиться, придется уходить в Чешир.
– Встретимся в Честере, – сказал Ранульф де Жернон.
Мне показалось, что до него наконец-то дошло, что не с теми ребятами связался. Два принца Генриха – это, как будут говорить в двадцать первом веке, немного чересчур.
19
Они отправились в путь на рассвете, еще до восхода солнца, перекусив на ходу. Шотландцы опять пошли в авангарде. Видимо, сержанты Вильгельма Ипрского произвели на них неизгладимое впечатление. В арьергарде, позади обоза, теперь шел граф Честерский. Ранульф де Жернон не обиделся, потому что не сомневался, что я задержу армию короля Стефана. Он даже не стал спрашивать, как я это сделаю.
А вот у меня появились сомнения: сумею ли? Расчет был только на недисциплинированность и азарт воинов короля Стефана. Я запомнил, что рыцари клевали на самую примитивную наживку, организованную маврами. Приготовил и сам такую. Все восемь рыцарей, сняв сюрко с моим гербом, заняли позицию на дороге километрах в трех от того места, где мы ночевали. Здесь была неширокая долина, протянувшаяся с юго-востока на северо-запад и окруженная густым лесом. Дальше начиналось предгорье, дорога шла по лесу и вверх. Мы распрощались с остальными тремя отрядами нашей армии и начали занимать позиции. Уходившие смотрели на нас, как на обреченных. Кое-кто не прятал радости, что не ему придется прикрывать отход.