Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
Шрифт:
От бессонницы и душевной боли, которую причиняли ему эти мысли, потемневшее лицо Капитана мрачнело, казалось, он вот-вот расплачется. Он выходил из камеры, и тогда уж его ни о чем не спрашивай. Он или не слышал, или взрывался как порох. Но стоило появиться Боби, как лицо его преображалось.
Боби, зная слабость Капитана, никогда не являлся по утрам с пустыми руками. Непременно приносил письмо «от Фатьмы». Получив бакшиш, вручал его адресату, пил чай да кофе, курил сигареты и, провожаемый
Когда письма стали приедаться, от Красотки Фатьмы пришел подарок — дешевая табакерка, отполированная под орех. Капитан чуть не рехнулся от радости. Не выпускал табакерку из рук, ходил по камере из угла в угол, восхищался подарком, показывал его всем, ахал и охал, шутил, смеялся. Это было так непохоже на него, что все решили: и впрямь в уме повредился.
Слух об этом быстро облетел всю тюрьму, достигнув и ушей Фатьмы. Она знала, что в мужском корпусе ее имя треплют все кому не лень, и не сердилась на это. Но кто же этот Капитан? Она его знать не знала. При чем здесь она?
— Что это за человек? — раздраженно спросила она у Боби.
— Капитан!
— Какой Капитан?
— Да так, на парусной лодке плавал.
— Разве на лодке бывают капитаны?
— Псих. Воображает, что обошел весь мир на барже.
— Хорош собой?
Боби хмыкнул.
— Куда как хорош!
— Почему же он трепется обо мне?
— А кто о тебе не трепется, красотуля?
— Денежный?
— При деньгах.
Фатьма подмигнула:
— Познакомь!
— Страшный он, ей-богу! Как статуя!
— Неважно. Познакомь.
Боби осенило.
— Ну, — не отставала Фатьма, — познакомишь?
— Не подмажешь — не поедешь…
— Подмажу.
— Так подмажь!
— Ты познакомь, а за мной не пропадет.
— Шалишь, красотуля, плата вперед! А я уж найду способ.
Фатьма вытащила из-за пазухи одну из мятых бумажек в две с половиной лиры, заработанных на стирке.
— Держи!
— Аванс, не так ли?
— Ох, парень, с тобой надо ухо востро держать!
Боби помчался в семьдесят вторую камеру. Нашел Капитана:
— Что дашь, если устрою тебе свиданье с Фатьмой?
Капитан упал на колени:
— Спаси тебя аллах!
— Ладно, ладно! Если отвалишь полсотни лир, дело выгорит. Сам знаешь, надзирателям тоже надо в лапу дать.
Пятьдесят лир? Да разве это сумма? Он тут же вытащил деньги, отдал их Боби.
Задуманное Боби было не так уж сложно, чтобы связываться с надзирателями. Раз в неделю в тюремный лазарет приходил врач. Надо было устроить так, чтобы Фатьму и Капитана вызвали в лазарет одновременно, — только и всего.
Ни с кем не договариваясь, не заплатив никому
— Ну, поговори же! Спроси, как здоровье! Чего молчишь? — сказал Боби. Капитан смутился еще больше.
Фатьму разбирал смех. Она протянула руку:
— Как дела, Капитан?
Белая, мягкая, как хлопок, ладонь коснулась его руки.
— Хорошо! — ответил он, обливаясь потом.
На этом разговор и окончился. Фатьма ушла. Но долго еще не могла успокоиться: расписывала товаркам, какое уродливое у Капитана лицо, как удивительно он похож на высеченную из камня фигуру.
— Ладно, — сказала Недиме. — Понятно, что он уродлив. Но и урод — божье создание! Ты вот завтра выходишь, попадешь в объятья своего дружка. А мы? Я не то что на Капитана — на семидесятилетнего старика согласна! Так-то, девка. Только бы сидел со мной рядом, курил. Да по ночам была бы спокойна: в доме мужик.
Вскоре Фатьма, отбыв срок, тихо покинула тюремные стены.
С болью в сердце следил Капитан из окна камеры, как уходила Фатьма. Много недель назад они договорились с Боби, что вскоре она вернется, поселится в снятой для нее комнате поблизости от тюрьмы вместе со своей матерью, а нет — Капитан вызовет свою.
Шли дни. Каждый раз, когда Боби появлялся в камере, Капитан с нетерпением спрашивал:
— Ну что? Почему не приезжает?
— Не торопись. Приедет, — неизменно отвечал Боби.
Капитан снова бродил в одиночестве по коридору и, перебирая четки, думал о своей возлюбленной, которая почему-то не возвращалась. Она приедет, он был в этом уверен, непременно приедет. Все это так, но не пора бы?! Сон не шел к нему по ночам. Кусок не лез в горло. Он перестал играть. И каждый день ждал прихода Боби. А увидев его, хватал за руки:
— Она приедет! Ведь приедет?
— Сказано, приедет.
Во время прогулок Капитан подбегал к тюремным воротам, через которые вышла на волю Фатьма, и долго выглядывал свою возлюбленную.
Шли дни, недели, месяцы.
— На кого это ты там все глядишь, Капитан?
— На Фатьму.
— Где она? Пришла, что ли?
— Пришла. Гляди, вон она! Стоит, ждет меня.
Тех, кто смотрел за ворота, он с тревогой спрашивал:
— Верно ведь? Меня ждет?
И начинал говорить с ней, будто она и в самом деле стояла по ту сторону ворот:
— Ты приехала, Фатьма? Не стой, не жди, устанешь! Ступай в деревню, к моей матери. Меня переводят на остров Имралы. Отбуду срок — приеду!