Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
Шрифт:
— Кто он такой?
— Так я тебе и рассказываю… Кямуран рассудил по-своему: коли я устаю, выходит, надо мне помощника, хоть я и не просил его о такой услуге. И нужды мне в помощнике нет, да еще в таком. А он говорит: вот тебе помощник, возьми его с собой, поводи по фабрике, покажи все ходы и выходы. А если честно сказать, так технический директор взял этого типа на свою же голову. Этого дундука ему подсунул комиссар Рыза-эфенди, чтоб от него отвязаться, как сам понимаешь… Ну, только мы вышли из кабинета Кямурана, как этот тип останавливает меня. «Что случилось?» — спрашиваю, а он в ответ: «Слушай!» Ну я остановился, думаю, вдруг дельное что скажет. А он мне:
— Чего-чего?
— «Встанем плечом к плечу и поведем фабрику вперед!..»
— Вот дубина! А ты ему не сказал, что фабрика на хорошем счету? — спросил учетчик и принялся хохотать.
— Ну как же! Так точно и сказал: «Фабрика на хорошем счету, приятель, и незачем ее еще куда-то вести…»
Учетчик долго смеялся.
— Я, должно быть, знаю этого человека, — сказал он вдруг серьезно. — Вспомнил! Точно, знаю его, по публичному дому… Этот чокнутый служил в публичном доме сторожем… Он в штатском словно меньше стал, похудел, что ли… Хочу тебя предупредить: остерегайся этого типа! Нехороший человек, подлый и жестокий…
По лестнице спускался Муртаза. Увидев его, собеседники умолкли. Нух встал, но учетчик остановил его:
— Подожди, посиди. Мы сейчас этого типа кое о чем поспрашиваем.
Когда Муртаза поравнялся с дверью каморки, Нух окликнул его:
— Слышь, заходи, покурим.
— Курить во время работы?..
— Заходи, Муртаза-бей, заходи, — пригласил учетчик.
Муртаза зашел, сел на табурет.
— Значит, оставил должность квартального? — спросил учетчик, протягивая пачку сигарет.
Муртаза прикурил от сигареты Нуха, затянулся и ответил:
— Так точно! Ослабла дисциплина на фабрике, не могут сладить с рабочими, потому технический директор и обратился к комиссару с просьбой подыскать для него человека, окончившего курсы, понимающего толк в дисциплине.
— Значит, вас у комиссара выпросил технический директор?
— Конечно! Господин директор сказал, что никому не может доверить фабрики, даже отцу родному!
— Тебе доверил, а отцу не доверяет, — не выдержал Нух.
— А ты как думал? Тебе известно, что такое служащий, окончивший курсы?
— Сторожа — это тебе не служащие! — возмутился албанец. — И потом, что толку от этих курсов? Мы в свое время о-го-го, не такое умели. Сколько судебных дел прошло через мои руки!..
— Значит, вы тоже изволили быть служащим? — спросил Муртаза, сразу изменив тон.
— А что ныне служащие? Что ныне судопроизводство? Детские игры!.. В наше время не существовало всей этой дребедени: пишущие машинки и прочие штучки-дрючки. Протоколы мы писали от руки, и постановления суда, и извещения, и повестки, и все прочее писалось от руки. Напишешь постановление суда, положишь его перед судьей — он только руками разведет да скажет: «Ай да Якуб-эфенди, ты превзошел нас, судей», — и тут же подмахнет, буквы не исправив.
Муртаза пришел в восторг и воскликнул:
— Вот это да, выходит, вы тоже кончили курсы?
— Не кончали мы никаких твоих курсов-мурсов!.. В наше время не было всех этих глупых затей.
— Но научились, следовательно, от старших…
— Еще бы! Уж мы уму-разуму научились, всю премудрость превзошли!
— Слышь, приятель, какие прочувственные, верные слова говорит господин служащий! — воскликнул Муртаза, обращаясь к Нуху.
Контролер насупился и мрачно изрек:
— А ты, друг, поменьше слушай! Самим собой будь! Знаешь, все они…
— Кто они?
— Ну, технический директор, он, другой, третий… Все они
К словам Нуха Муртаза отнесся с недоверием и даже неодобрением и сердито поглядел на него. А учетчик как бы невзначай спросил:
— Вы, если не ошибаюсь, и в публичном доме служили?
— Да, было дело, — вздохнув, ответил Муртаза, — потому что и в публичных домах не стало порядка и дисциплины, вот и послали меня туда для исправления положения. Подумали, прикинули мои начальники, вызвал меня комиссар, вижу, он переживает… А почему?.. А потому, что неохота ему меня из участка отпускать. Потому что и он окончил курсы, получил хорошие уроки от старших, дело понимает как следует… Глянул я ему в лицо и говорю: «О чем думаешь, печалишься, мой комиссар?..» А он головой качает и говорит: «Если я не буду думать, Муртаза-эфенди, кто же еще в участке думать станет?» — «Так что тебя заботит?» — «Нарушилась дисциплина в публичных домах, — говорит комиссар, — не стало там порядка, надо дело это поправить…» — «Не изволь расстраиваться, мой комиссар, с твоего разрешения это мы в двадцать четыре часа исправим, будет там и дисциплина, и порядок!» — «Сомнения в этом нету, — говорит комиссар, — да не хочется мне участок без тебя оставлять, вот о чем я думаю…» А я ему говорю: «Не изволь расстраиваться, мой комиссар, служба прежде всего, это наш священный долг!..» И стоило мне только получить документ и назначение туда, как затряслись проститутки, задрожали! И впрямь, допустимо ли, чтобы они на весь дом хохотали, чтоб не вставали для приветствия, когда клиент входит?.. Я не смотрел на то, что они создания аллаха, как огреешь кого резиновой плеткой, так быстро пересчитают звезды на небе!..
— Не забывай, здесь тебе не публичный дом! — не выдержал Нух.
— Ну и что?
— А то, что фабрика здесь, и рабочие тебя быстро к порядку призовут. Так ведь, Якуб-эфенди?
Учетчик кивнул.
Муртаза с угрожающим видом поднялся.
— Ты запомни как следует: пусть ложка сломается, но я от плова не откажусь, так и знай!
— Мое дело тебя предупредить, а там как знаешь, — ответил Нух, поднимаясь.
— Не нуждаюсь я в советах! Прошел курс обучения… Я еще поговорю со всеми!
— Может, и со мной поговоришь?
— Со всеми, кто станет нарушать дисциплину!
— Значит, ссоры не миновать…
Муртаза не ответил, лишь вопросительно поглядел на Нуха. Они вышли из конторы учетчика и направились к бухгалтерии. Немного погодя к учетчику заглянул мастер из хлопкоочистительного цеха. Небольшого роста толстяк вкатился в каморку и спросил:
— Что за тип тут у тебя околачивался, Якуб-эфенди?
Учетчик рассмеялся.
— Кто он, скажи ради аллаха.
— Ваш новый надзиратель!
— Какой еще надзиратель? Одного нам, что ли, мало?
— Видно, мало.
— Брось шутить, Якуб-эфенди, правда, кто он?
— Ей-богу, надзиратель! Дисциплина ослабла, видите ли, на фабрике, вот твой Кямуран и позаботился, у полицейского комиссара выпросил солдафона, который курсы окончил…
— Ай-ай-ай, этого еще не хватало. Ну и дальше?
— А дальше комиссар прислал этого типа.
— Он, видно, того, чокнутый?
— Как хочешь, так и считай.
— Ох, мать моя, курсы, говоришь, кончил? Знал бы раньше, показал бы ему эти курсы и дисциплину заодно. Я был в цеху, машину ремонтировали. Прибегают вдруг смазчики, рассказывают, что пришел какой-то человек, расспрашивает да разузнает, как кто работает… Я подумал: ревизия нагрянула. Откуда мне было знать? Говоришь, надсмотрщик с железной дисциплиной?..