Мост душ
Шрифт:
Камера.
Пальцы немеют, но я всё же поднимаю её и навожу на приближающуюся фигуру. Я нажимаю на вспышку. Если бы Эмиссар был призраком, он бы остановился, ошеломленный внезапной вспышкой света. Но Эмиссар не остановился. Он даже не дрогнул. Он просто продолжает приближается ко мне, длинные ноги делают слишком большие шаги. Джейкоб что-то кричит, но я его не слышу. Мир затих. Единственный звук — мой пульс и слишком тяжелые шаги Эмиссара, который направляется ко мне.
— Однажды, ты уже обокрала нас, —
Он тянется к своей маске, и я чувствую, как меня затягивает во тьму. Эмиссар цепляет палец под маску, начиная стягивать её с лица, когда появляется Джейкоб и бьет его по рукам.
— Руки прочь от моей подруги! — кричит Джейкоб, бросаясь на Эмиссара. Но Джейкоб проходит сквозь него и падает наземь. Он весь дрожит, словно его окатили ледяной водой. Волосы висят мокрыми прядями вокруг лица, он сплёвывает речную воду прямо на траву.
«Джейкоб», — шепчу я его имя.
Эмиссар кажется даже не замечает. Бездонные глаза смотрят прямо на меня. Одним движением я вынимаю цепочку из-за ворота, слегка поцарапав кожу. Я держу зеркальный кулон, словно маленький щит между собой и скелетообразной тварью, шагающей ко мне. Я вдыхаю воздух и говорю.
— Смотри и слушай, — произношу я дрожащим голосом. — Узри и узнай. Вот что ты такое!
Но мы не за Завесой. А Эмиссар, чем бы он ни был, не призрак. Он смотрит прямо на меня мимо зеркала, затем обхватывает мой кулон рукой в перчатке и дергает его. Шнурок лопается, и Эмиссар отбрасывает зеркало в сторону. Он ударяется о надгробный камень, и я слышу звон стекла, прежде чем мир снова исчезает из-за голоса Эмиссара.
— Мы нашли тебя, — произносит он, — и мы вернём тебя во тьму.
Он тянется ко мне, и я знаю, что стоит ему меня коснуться и я пропала. Я всё это знаю, но ноги похожи на ледяные глыбы. Я делаю несколько неуклюжих шагов, пытаясь отшатнуться, прежде чем земля под ногами сменяется на гравий, а спина прижимается к стене. Это склеп, старый и разрушающийся.
Бежать некуда.
Джейкоб поднимается на ноги, он всё еще мокрый и оглушенный, он совсем серый, даже если бы он был достаточно сильным, чтобы сражаться, ему не добраться до меня вовремя. Эмиссар приближается, а я борюсь с желанием закрыть глаза.
Бежать некуда, но и прятаться негде.
Я поднимаю взгляд, на это лицо черепа, эти пустые глаза, когда он протягивает руку, пальцы в перчатке скользят по воздуху напротив моей груди, неся прикосновение дельного холода, воздуха и мрака, другая же рука тянется к маске.
— Кэссиди Блейк, — произносит Эмиссар своим шелестящим голосом, — идём с…
Что-то прилетает Эмиссару по шляпе.
Черепица.
Я смотрю на Джейкоба,
— Прочь, жнец. Она никуда с тобой не пойдет.
Эмиссар смотрит наверх, и я тоже, а на крыше склепа стоит Лара Чаудхари, одетая в шорты, серую рубашку с ярко-красным рюкзачком. Я всё ещё пытаюсь понять откуда она там взялась, когда она исчезает, прыгая со склепа и исчезая из поля зрения. Быть может, она думала, что Эмиссар пойдет за ей, но он не стал.
— Лара? — кричу я, когда Эмиссар оборачивается, чтобы сосредоточиться на мне.
— Кэссиди, — кричит она с противоположной стороны склепа. — Тебе лучше уйти с дороги.
Древняя гробница издает стон прямо мне в спину, и я понимаю, что она хочет сделать. Я бросаюсь прочь с дороги, прямо перед тем, как старый склеп трескаясь, разваливается на части. Это вряд ли поможет победить Эмиссара. Не думаю, что его можно раздавить. Но из-за обрушения появляется много пыли, грязи и мусора. Я задерживаю дыхание, стараясь не вдыхать. Вокруг моего запястья появляется рука, и я вздрагиваю, подавляя крик, но это всего лишь Лара. Невозможная, удивительная Лара. Она на самом деле здесь.
— Как ты здесь оказалась? — спрашиваю я, задыхаясь из-за пыли. — Откуда ты..?
— Вопросы потом, — запыхавшись говорит она. — Прямо сейчас — бежим!
Я спотыкаюсь, наклоняясь, чтобы вынуть кулон из сорняков на могиле, поморщившись, увидев, что зеркало разбито — не просто расколото, выбито напрочь. Я сую его в карман, когда Лара снова толкает меня к воротам. Джейкоб, пошатываясь, идет за нами, при этом он всё еще выглядит потрясенным и мокрым.
— Ты в порядке? — спрашиваю я у него.
— Ноль из десяти, — дрожа, отвечает он. — Не рекомендую позволять этой шутке касаться вас.
— Меньше разговоров, больше бега, — огрызается Лара.
В моих ушах все еще звенит от странной тишины, которая окружала Эмиссара, но стоит нам подойти к воротам кладбища, клянусь, я слышу музыку. Не жуткую мелодию Вуали, а вой трубы, сопровождаемый звуками рожка и саксофона. А потом мы подбегаем к выходу из Сент-Рош, я поднимаю глаза и вижу парад. Очень медленно движущийся парад. Впереди ползут машины, а люди пешком идут позади, кто-то в черном, остальные в белом, кто-то держит цветы, другие зонты. Марширующий оркестр разделился по группе, словно бусы на цепочке: блестящие инструменты сверкают, джаз звучит по всей улице. И в самой середине пара мужчин несет что-то.
Это гроб.
А потом, я понимаю, что это не парад.
Это похороны.
Лара тянет меня прямиком к ним. Мы пригибаемся и бредем через медленно движущийся поток, проскальзываем в зазоре между барабаном и трубой, женщиной в воскресной шляпе с перьями и лошадью, пытаясь пробраться на другую сторону улицы. Процессия растягивается далеко.
— Здесь полно жизни и смерти, — говорит Лара, потянув меня за собой к машине, — хорошее прикрытие. Это запутает Эмиссара, по крайней мере, на время.