Мотылек летит на пламя
Шрифт:
Айрин не знала, сколько еще усилий и изворотливости ей придется проявить, чтобы добиться своей цели, когда в один прекрасный день, боязливо спросив на пристани о цене билета, она вдруг поняла, что сможет сесть на корабль, который доставит ее в Чарльстон, откуда было рукой подать до Темры.
На следующий же день Айрин без особой сердечности простилась с О’Лири и отправилась в порт. Она давно не следила за временем, потому удивилась бы, если б узнала, что с того памятного момента, как она ступила на землю Америки, прошло полгода.
Айрин лежала в густой траве
Она ни разу в жизни не ночевала под открытым небом в незнакомом месте, но не испытывала страха. Айрин почти достигла цели: ей оставалось дождаться утра и пройти несколько миль.
Прежде она пребывала в круговороте, а сейчас неподвижно лежала в мягкой траве, озаренная нежным сиянием луны и овеваемая прохладным ночным ветром. Ей чудилось, будто она улавливает дыхание земли и ее грудь тихо вздымается в такт.
Она не думала, что заснет, но заснула и пробудилась, когда солнце выплыло из-за горизонта и окружающие предметы обрели привычную форму и цвет.
Айрин отряхнула одежду и выбралась на дорогу, жалея о том, что у нее нет возможности привести себя в порядок. Ее платье было похоже на тряпку, голова и тело нестерпимо чесались. Она вспомнила, как на пароходе от нее шарахались люди, и не на шутку встревожилась. Что скажет Уильям О’Келли, увидев такую замарашку?
Айрин стиснула зубы. Неважно, что он скажет. Не для того она приложила столько усилий, чтобы уйти ни с чем!
Послышался легкий звук, и Айрин обернулась. Она решила, что увидит зверя, но это был мужчина. Он выскочил на дорогу из густого кустарника и на мгновение остановился как вкопанный.
У Айрин замерло сердце. Ей показалось, что сейчас должно произойти что-то важное. Мужчина, вернее, юноша, выглядел запыхавшимся, загнанным, будто бежал всю ночь. Айрин поразила кошачья гибкость его движений, а еще — цвет кожи самого красивого смуглого оттенка, какой только можно вообразить. Его темные глаза пылали, как угли, а волосы не были похожи на густое руно, как у негров, они казались мягкими и вились крупными волнами.
Четко очерченные губы юноши шевельнулись, словно он хотел что-то сказать, но потом он стремглав бросился через дорогу и скрылся в зарослях.
Айрин перевела дыхание и продолжила путь. Примерно через четверть часа она увидела двух верховых, быстро скачущих по дороге ей навстречу. Она замедлила шаг и вперилась в их лица, намереваясь спросить про Темру.
Они тоже остановились. Один из мужчин наклонился и произнес:
— Доброе утро, мисс. Вы не видели на дороге мулата? — Заметив непонимающий взгляд Айрин, он пояснил: — Молодого мужчину негритянского происхождения, но с довольно светлой кожей. Этот наглец сбегает от всех хозяев; не проходит недели, чтобы его не пришлось ловить!
— Нет, я никого не видела.
— Мне кажется, вы чем-то напуганы. Кстати, кто вы, откуда и куда идете?
— Я приехала из Ирландии, иду в имение Темра.
— Что вам там надо?
— Я
Мужчины недоверчиво переглянулись.
— О’Келли — ирландская фамилия, — вполголоса произнес один из них. — Кто знает, может они и впрямь родственники?
Айрин покорно ждала, зная, что с представителями власти лучше не спорить. Она двинулась дальше лишь после того, как они сказали:
— Не смеем вас задерживать. Вы на правильном пути, мисс. Около часа ходу, и вы окажетесь в Темре.
Айрин продолжила путь. Она шла, улыбаясь сама не зная чему. Как и в Ирландии, здесь ничто не мешало ей слышать и видеть природу. Небеса были светлы и огромны, по обеим сторонам дороги простирались обширные хлопковые поля. А потом она вступила в пределы усадьбы.
Айрин подошла к подъездной аллее и смотрела на полускрытый деревьями особняк с чувством благоговения и восторга.
В судьбах обитателей этого дома могли случаться свои падения и взлеты, обретения и потери, и все же ему было свойственно главное качество: нерушимость. Менялись времена, происходили какие-то события, рождались и умирали люди — гладкость белых колонн, совершенство пропорций, величавость крыши, красота зеленых лужаек оставались неизменными.
Айрин слышала людские голоса, до нее долетал звон посуды и божественный запах еды. Возле крыльца носились негритята, конюх вел в поводу расседланных лошадей, молодая рабыня в черном платье, белоснежном переднике и накрахмаленном тюрбане несла в дом корзину с фруктами.
Дом манил своей неповторимой, благородной красотой, словно райские врата. В эти минуты Айрин не думала о том, что, возможно, она — грешница, которой запрещен вход в обитель Господа Бога.
Сара О’Келли сидела в своей комнате и читала книгу, когда вошла Касси и сообщила, что какая-то неимоверно грязная девушка препирается в холле с Арчи, чернокожим лакеем.
По непонятным причинам на Сару повеяло тревожным ветром нежелательных перемен. Она громко захлопнула книгу и нервно произнесла:
— Кто она такая, что ей нужно?
— Эта мисс, — не удержавшись, Касси скроила гримаску, — утверждает, что она ваша родственница.
У Сары, всегда такой сдержанной и невозмутимой, задрожали руки.
— Говоришь, она выглядит как нищенка?
— Хуже всякой белой рвани!
Негритянка замолчала и сделала шаг назад, желая полюбоваться произведенным эффектом. Ее ожидания оправдались: Сара вскочила с кресла и сломя голову бросилась на лестничную площадку.
Услыхав звук шагов, Айрин запрокинула голову и увидела твердо сжатые губы, холодный взгляд и напряженную позу незнакомой девушки, которая была немногим старше ее, но при этом держалась, как хозяйка дома.
— Кто вы? Что вам угодно? Ищете работу? Мы не нанимаем белых слуг! — голос Сары прозвучал враждебно и резко.
— Я бы хотела поговорить с мистером Уильямом О’Келли.
— Зачем он вам?
— Он мой дядя.
— Что?!
Губы незнакомки скривились в жалкой улыбке.
— У меня… есть доказательства. Чтобы встретиться с дядей, мне пришлось пересечь океан.