Мотылек летит на пламя
Шрифт:
Сара принялась спускаться вниз. Она сразу поняла, что на кону стоят спокойствие, а возможно, и честь их семьи, их дома. Самозванка выглядела отвратительно, как выглядела бы крыса, проникшая в парадные покои.
В свою очередь, Айрин смотрела на гладко причесанные светлые волосы Сары, простое платье желтого ситца, складки которого мягко лежали поверх скромного кринолина и которое казалось ей таким же нарядным, как если б оно было сшито из сверкающей парчи.
Чувствуя, что этот миг важнее целой исторической
— Меня не интересуют ваши доказательства. Уходите отсюда.
Страдальческий взгляд запавших, тускло-зеленых глаз девушки беспомощно заметался.
— Но мистер О’Келли…
— Он вас не примет.
Похоже, незнакомка начала сдаваться. Она невольно попятилась, ее изможденное лицо посерело, а руки повисли вдоль тела. Сара опустила взгляд ниже и увидела ее ступни, сбитые в кровь и такие заскорузлые, словно они никогда не знали обуви.
Хозяйка Темры сморщила нос. От самозванки шла резкая вонь, так не разило от самой неопрятной негритянки с плантации!
— Уходите, — повторила Сара, добивая врага, и в этот миг раздался спокойный, глубокий голос ее отца:
— Что происходит? Кто эта девушка?
Айрин с бессознательной надеждой подалась вперед, протянула руку, в которой была зажата смятая бумажка, и поспешно проговорила:
— Послушайте, сэр, я разыскиваю Уильяма О’Келли, младшего брата моего отца, Брайана О’Келли. Мой дядя родился в Ирландии, а после покинул ее вместе с матерью.
— Ваш отец с вами? — спросил Уильям.
— Нет, он умер перед моим отъездом, а еще раньше — мама и младшие братья. Я осталась совсем одна.
Айрин торопливо рассказала о газетной заметке, о священнике, о последнем разговоре с Брайаном. А еще — о голоде. Она не смогла передать свои чувства словами, но ее глаза лихорадочно заблестели, а в руках появилась нервная дрожь.
— У меня в самом деле был брат — мать рассказала мне об этом перед смертью. Прежде я не знал о том, что меня воспитал неродной отец. Вы правильно сделали, что приехали. Как вас зовут?
— Айрин.
Уильям коротко поклонился.
— Добро пожаловать в Темру!
Сара вцепилась руками в лестничные перила. Она судорожно соображала, что сказать, как остановить это безумие, когда раздался голос Юджина:
— Что происходит?
Сара бросилась к брату и торопливо заговорила. Едва уловив суть, он отстранил ее рукой.
— Погоди, сестра.
Из всех О’Келли один только Юджин унаследовал типичную ирландскую внешность: у него были медно-рыжие волосы и не загорающая кожа, хотя, как все сыновья плантаторов, он проводил много времени на открытом воздухе.
Покрытое веснушками лицо молодого человека могло бы показаться заурядным, если б не пронзительно-яркие карие глаза, унаследованные им от матери.
— Вы пришли за денежной помощью? —
Она растерялась.
— Не знаю. Я не думала об этом. Я надеялась найти родню и дом.
Сару затрясло. Эта грязная девка посягает на Темру, она желает сидеть за одним столом с ними, пользоваться всем тем, что принадлежит их семье!
Охваченная яростью, она отчаянно выпалила:
— Нет! Никогда!
— Присядьте и подождите немного, мисс, — примирительно произнес Уильям О’Келли. — Я должен поговорить со своими детьми.
Он прошел в кабинет привычным широким шагом. Сын и дочь проследовали за ним.
— Что вы делаете, отец? — с ходу произнес Юджин. — С Сарой случилась истерика!
— Сара переживет. А я — нет, если выставлю родную племянницу за ворота.
— Откуда она взялась? Никто из нас никогда не слышал о том, что у вас был брат!
— Повторяю: я тоже долго не знал об этом. О том, что моя мать оставила семью ради другого мужчины, который увез ее в Америку и заменил мне отца. О том, что ей пришлось бросить старшего сына, по которому она тосковала до самой смерти. Я рад, что наконец узнал о своем брате, хотя его судьба сложилась совсем не так, как моя, — сказал Уильям и окинул взглядом притихших детей. — Вы выросли в достатке, у вас есть все, а главное — земля, за клочок которой настоящий ирландец готов отдать свою жизнь. Я люблю Америку, и я не помню своей родины, но я не отрекся от нее, как не отрекся от своей веры.
— Она очень грязная, — прошептала дочь, — возможно, у нее есть вши!
— Сара, — голос отца звучал устало и, как ей почудилось, разочарованно, — я знаю, ты добрая девочка. Прикажи слугам, чтобы они приготовили для Айрин комнату, и, пожалуйста, дай ей что-нибудь из своей одежды.
— Нет! — взвилась Сара. — Я скажу Касси — пусть уступит одно из своих платьев.
— Белая девушка может отдать свою одежду негритянке, но никак не наоборот, так же, как ни одна негритянка не посмеет без разрешения прикоснуться к одежде белого. Не мне учить тебя манерам, дочь, — на сей раз Уильям говорил властно и твердо, как истинный хозяин дома.
Касси, подслушивавшая за дверью, ухмыльнулась, ибо давным-давно тайком перемеряла все наряды своей хозяйки.
— А если она больна? Кто знает, чем она могла заразиться на пароходе! — Сара привела последний аргумент.
— Надо пригласить доктора Джейкоба — пусть он ее осмотрит.
— Этот доктор лечит наших рабов, — не без ехидства заметил Юджин.
На сей раз Уильям был готов сделать уступку обстоятельствам:
— Неважно. Главное, чтобы соседи не узнали об этой девушке раньше времени — до тех пор, пока мы не будем готовы представить ее нашему обществу.