Мой бесполезный жених оказался притворщиком
Шрифт:
И почему тут все, кроме тебя, Наденька Змеева? Ты же главная героиня, так какого, простите нижайше, светлоликая княжна, со всем этим приходится иметь дело мне?
Ну теперь-то зато все понятно.
Поначалу я очень удивилась тому, что столпившийся было возле нас народ резко хлынул в другом направлении, но разгадка оказалась очень проста — все нашли себе занятие поинтереснее.
Куда как интереснее.
— Что, закончились слова, а? Больше сказать нечего?!
— Закончились все
— Чего?
— О чем я и говорю!
Так, ладно, это ещё надолго. Думаю, когда они закончат, я уже вернусь.
Резко схлопнув веер в последней надежде быть услышанной, но так и не добившись этим хоть какой-то реакции, я окончательно сдалась.
И, оставив господ, слишком увлечённых своей перепалкой, наслаждаться обществом друг друга, направилась к балкону.
Туда, где в воздухе то и дело мелькали всполохи огненного хлыста.
Глава 10
Балкон был широким и достаточно просторным для того, чтобы на нем уместились не только участники потасовки, но и разномастная толпа зевак, неловко переминающихся с ноги на ногу, не решаясь что-либо предпринять.
— Что случилось?
— Кто-нибудь видел, с чего все началось?
— А это разве не-
— Тихо ты! Лучше пойдем скорее!
Гул то нарастал, то затихал, в любом случае никакой полезной информации из него почерпнуть было невозможно, так что, едва начав, я тут же перестала прислушиваться к этим шепоткам.
Разумеется, по отдельности каждый из присутствующих наверняка был отличным человеком и глубоко осуждал происходящее, но, сбившись в кучу, их производительность, к великому сожалению, упала практически до нуля.
Осталась лишь одна доступная функция — зырить.
Огненные всполохи используемого артефакта из-за криворукости пользователя толком не попадали в цель, зато разлетались в стороны, как бракованное конфетти, осыпая искрами бальные платья излишне любопытных барышень и начищенные до блеска ботинки нерасторопных молодых господ.
Я оттеснила в сторону внучку генерала Котова, и очутилась в первом ряду.
Человек, в которого летели удары хлыста, одного из мощнейших известных в романе артефактов, имел возвышенный и измученный, почти болезненный вид, что наводило на мысль о том, так ли необходимо было за ним гоняться.
Он же и без того вот-вот рухнет замертво.
Несмотря на вечернюю прохладу, ему было явно душно, потому что он сбросил пиджак и расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке, оголив шею.
У него были невероятно светлые, я бы даже сказала белые волосы и ярко-желтые, как вечерние звезды, глаза,
Это был страх?
Или злость?
Или это была глубоко скрытая насмешка, как у мыши, дергающей кота за усы?
Удары хлыста обрушивались то слева, то справа, но в оппоненты ему попался редкостный мазила, с такого расстояния и не попасть ни разу — это надо умудриться.
Кем был этот болезненный молодой господин я никак не могла припомнить, а вот задиру узнала без труда.
— И как у тебя только наглости хватило сюда сунуться, а?! — зарычал он, ударяя хлыстом об пол.
Разлетевшиеся искры хлынули на платье стоявшей неподалеку барышни, и она испуганно завизжала.
К счастью ее спутник не растерялся и залил едва начавшееся возгорание из пуншем.
— После того, что твоя семья сделала с моей сестрой! — все никак не мог успокоиться обладатель хлыста. — Совсем совести нет?!
Рыжий, в рубашке с золотым шитьем, к месту и не к месту поминающий свою сестру?
О, ты, должно быть, Гордей Змеев.
Это был племянник ректора Императорской академии, наследник одного из старейших родов Мариинской империи, такого богатого и влиятельного, что императорская семья на их фоне была просто кучкой бедных родственников в жалких обносках.
Брат главной героини.
Мало кому хотелось с ним связываться.
Ведь укус ядовитой змеи — это не только невероятно больно, но и смертельно.
За Гордеем Змеевым постоянно увивалась толпа прихлебателей, готовых подпевать своему лидеру.
Даже цесаревич Иларион предпочитал лишний раз не привлекать внимание Гордея. Ведь даже при случайном столкновении из того обязательно сыпались угрозы и обвинения. Отношения у них были, мягко говоря, натянутые, и не последнюю роль в этом деле сыграла Надежда Змеева.
С раннего детства она была обручена с цесаревичем, и именно в один из ее непродолжительных визитов в летнюю императорскую резиденцию она стала жертвой нападения. Иларион постоянно переживал из-за случившегося, а Гордей Змеев не упускал ни единого случая напомнить ему о том, что это его вина.
Это было единственное хорошее в Гордее Змееве — то, что он любил свою сестру.
Но до чего же больно эта любовь жалила окружающих.
— Хватит бегать!
— Какой трус!
— Ничем хорошим это не закончится, кто-нибудь позовите наставников!
Мне не нужны были лишние проблемы, но я просто не могла пройти мимо.
Еще в те времена, когда я читала роман, этот парень бесил меня до дрожи, и я всегда думала, что если бы вдруг случилось чудо, и я бы столкнулась с ним нос к носу, то я бы разбила этот нос!