Мой долгожданный
Шрифт:
— Ир. Какие-то четыреста километров. Всего несколько часов в дороге. Я вернусь этим же днем.
— Нет. Не надо. Дорога неважная… Гололед. Я уже купила билет на автобус. Не оставляй Валентину Степановну. Она будет волноваться. Да и я тоже.
— Не понимаю… О чем тут волноваться?
Но все-таки он сдался. Поэтому отвез меня только на вокзал.
Я почему-то не хотела знакомить его со своими. Не знаю почему. Просто не хотела и все.
Состояние папы было средней тяжести. Он лежал в неврологии в республиканской больнице. Мама наняла ему сиделку, поскольку у него был левосторонний
— Ваше счастье, что жив остался. Ребята на скорой молодцы, привезли вовремя, — сказал доктор на прощание нам и зашел в ординаторскую.
— Счастье ли — послышалось от мамы. — Ира! Что мне теперь с ним делать? Я не могу за ним ухаживать! Дочка, я вешу пятьдесят килограмм, он — сто двадцать. Как я буду его двигать, переворачивать? Он и раньше был вредным, а сейчас так и подавно. Жизни спокойной мне не даст.
Опять моей маме кто-то не давал жизни…
— Мама, он не полностью парализован. Он не лежачий. Доктор же сказал, что со временем он сможет передвигаться в кресле.
— И что? Думаешь, мне легче от этого стало?
Мамины причитания в формате «бедная я, бедная», не прекращались до позднего вечера. Наконец она смогла взять себя в руки и успокоиться. И раз уж мне предстояло еще побыть пару дней в ее компании, я с дуру взяла и поделилась с ней последними событиями из своей жизни. Думала, отвлеку ее немного. Слишком она зациклилась на своей проблеме. Лучше бы я молчала. Дура! Какая же я дура!
— У тебя совсем мозгов нет? Ира, ты думаешь, куда ты лезешь? С чего это этот мужик воспылал к тебе любовью. Он просто понимает, что ни сегодня — завтра с его матерью что-нибудь случится, и ему нужно будет повесить на кого-нибудь ребенка. Он, кстати, не умнее тебя, раз взял на себя опеку над племянницей! Я так понимаю, у нее есть мать! Вот пусть она ей и занимается! Удобно устроилась…
— Мам. Мне хорошо с ними. В меня эта девочка жизнь вдохнула. И то, что он не совсем бескорыстно начал за мной ухаживать, я то же понимаю. Но мне все равно. Мне сейчас хорошо как никогда. Рано или поздно это закончится. Поэтому я хочу жить здесь и сейчас.
— Что с тобой делать? Бориса замучила. Приемный ребенок ей понадобился. Помалкивала бы, жили бы дальше. А теперь ты кто? Разведенка! Одинокая баба. Кому ты нужна? Тебе уже под сорок.
Может быть, мама и права, но я не она. Ей хорошо одной, а мне нет. Она любит только себя. Сомневаюсь, что она хоть когда-то любила отца. Он старше ее на четырнадцать лет. Папа, откровенно говоря, не красавиц. Все же я много взяла от него и почти ничего то мамы. Помню, как она сокрушалась, когда я была маленькой, что хотела бы, что бы ее ребенок был похож на нее. Маму прельстили папины погоны и должность, которую он в свое время занимал, и она увела его из семьи.
Дни, проведенные в родном городе, были очень непростыми для меня. Я взяла отпуск за свой счет только на несколько дней. На этот период, к счастью мамы, заменила сиделку и была с отцом. Тяжело было смотреть на то, как угасал близкий человек. Я люблю папу. Мне будет не
Я оставила маме немного денег, посчитав своим долгом помочь ей финансово. Все-таки услуги сиделки стоили не дешево. Позвонила брату, он тоже не отказался помочь, перевел мне насчет приличную сумму. Я не рискнула отдавать ее матери полностью. Решила, буду переводить ей деньги постепенно. Паша согласился со мной, что так будет разумнее. Зная любовь моей мамы к совершенствованию своей внешности, не сложно догадаться, куда могут пойти эти деньги.
Я вернулась домой. Леша встретил меня с охапкой сиреневых тюльпанов.
— Это тебе за Восьмое марта, — сказал он, целуя меня в губы.
Ну и пусть! Ну и пусть, из-за ребенка. Я все равно хочу урвать этот кусочек счастья.
11
Очередной выходной мы проводили втроем. Водили Ангелину в кино на Чебурашку. Она влюбилась в этого персонажа с первого взгляда. И я обещала, что почитаю ей книгу. У меня как раз завалялась дома книжка о Чебурашке и Крокодиле Гене, которую забыл у меня Вадик, сынок Алины. На обратном пути мы заглянули в кафешку. Геля налопалась мороженого, а за тем потусили часок на детской игровой площадке. Девчушка, как энерджайзер, носилась без остановки с одной горки на другую, с батута на качели. Я только успевала крутить головой.
В машине она уснула. Леша позвонил маме и сказал, что мы возьмем ее на ночь к себе. Женщина не возражала.
А ночью у Ангелины поднялась температура, началась рвота. Я испугалась не на шутку и вызвала скорую. Фельдшер начал запугивать нас страшной инфекцией, которая покосила уже не мало народу, и поскольку в инфекционной больнице мест уже нет, предложил при ухудшении состояния вызвать доктора на дом. А на данный момент посоветовал обойтись жаропонижающим и противомикробной суспензией, за которой Леша тут же помчался в круглосуточную аптеку.
К утру ей стало лучше, температура спала, и рвота прекратилась. Мы немного выдохнули. Вот только везти ее до бабушки было нельзя. Наталье Степановне ни в коем случае нельзя сейчас болеть. Ее организм и так сильно ослаблен.
— Давай я возьму больничный? Она до завтра явно не поправится.
— Ир. Наверное, логичнее его взять мне. Наших проблем и так слишком много в твоей жизни.
— Не говори глупости. Что ты будешь с ней делать?
— Честно сказать, не знаю. Я даже градусник правильно поставить ей не могу.
— Ну вот и поезжай на работу, я разберусь. На самом деле я и сама чувствую легкое недомогание. Так что мне тоже не помешает посидеть дома.
— Ир. Где ты была раньше — говорит Леша, притягивая меня к себе.
— Не целуй меня, — уворачиваюсь я от него. — Вдруг у меня тоже инфекция.
— Ну и что? Значит, будем болеть все вместе!
— Не думаю, что это хорошая идея. Боюсь, одного больного ребенка мне будет достаточно.
— Ой, что вы, что вы! Не все мужики при температуре тридцать семь впадают в кому и в детство.