Мой грешный муж
Шрифт:
И, должно быть, леди Чарльз каким-то образом услышала, потому что мгновение спустя она была рядом.
– У Кассандры, - обратился он к ней. Она подошла ближе. Остановилась. Колебалась.
– У нее кровотечение, - сказал он.
Что за глупое слово. Кровотечение - это когда ты порезался.
– Наш ребенок. Ребенок...
– О, милое дитя.
Она бросилась вперед, к комнате дочери, но затем остановилась. И заколебалась. И тогда он увидел это: ее страх. Боль от потери сына была слишком сильной; она позволила этому сломить ее. Поэтому она оставила своего мужа и семью и ушла в мир, где ей не было больно.
Больше никогда.
Отвернуться от собственной боли означало бы отвернуться от Кассандры: это было то, что он понял в Бирмингеме. И единственное, что он знал каждой клеточкой своего жалкого, бесполезного существа, это то, что он никогда больше не отвернется от Кассандры.
Он обнял тещу за плечи, крепко удерживая ее, и заглянул ей в глаза. Она была в полном сознании. Она с тоской посмотрела в сторону своей спальни, туда, где пряталась от собственных неудач, своего стыда, своей вины, своего горя. Она знала, что происходит, и тоже не могла этого вынести.
Что ж, черт бы ее побрал. Если Кассандре придется это вынести, они все, черт возьми, это выдержат.
– Вы нужны ей, - сказал он.
– Вы нужны ей сейчас.
Леди Чарльз нужно ее лекарство. Ей наверняка хочется спрятаться. Он понимал это. Но теперь он знал, что это не выход. Казалось, что это выход, но это было не так. И если он больше ничего и не сможет сделать для любимой женщины, он сделает хотя бы это.
– Потерпите несколько часов, - сказал он. Он отпустил ее, взял за руку. Она все еще носила обручальное кольцо.
– Всего несколько часов. Вы сможете это сделать. Вы сможете сделать это для нее, потому что ей это нужно, и мы любим ее.
– Я подвела ее.
– Это не имеет значения. Важно лишь то, что вы нужны ей сейчас. Ее мать. Мы оба подвели ее. Мы не подведем ее снова.
Он ждал. Ему хотелось закричать: «Ваша дочь там одна, я ей не нужен, но она не должна оставаться одна». Но он должен быть терпеливым. Кассандра хотела бы, чтобы он был терпеливым. Он ждал. И пока он ждал, леди Чарльз глубоко вздохнула. Она дала волю чувствам. Он увидел, как она взяла себя в руки. Ее плечи расправились, подбородок приподнялся. Она сжала губы и быстро кивнула.
– Да, - сказала она.
– Да.
Она протиснулась мимо него и вошла в комнату. Кассандра была уже не одна.
– Мама?
– услышал он.
– Я здесь, Кассандра, дорогая. Я рядом.
Дверь со щелчком закрылась.
Джошуа прислонился спиной к стене, прижал ладони к горящим глазам и не отводил их, даже когда услышал шарканье и топот ног. Чья-то рука на мгновение сжала его плечо.
– С ней все будет в порядке.
Экономка.
Он опустил руки и посмотрел на ее заботливое, озабоченное лицо. За ее спиной сновала вереница служанок, неся тазы, постельное белье и бог знает, что еще.
– Такое случается, - добавила миссис Гринуэй уверенно и спокойно. Утешая его. Он был не тем, кто в этом нуждался.
– Чаще, чем вы думаете. Но с ней все будет в порядке
Она повернулась к служанкам, схватила сверток с постельным бельем, который зажала под мышкой, и взяла обеими руками таз с горячей водой.
– Подождите здесь, - сказала она служанкам.
– Вы тоже, мистер Девитт.
– Скажите ей...
Она остановилась. Он наклонился, чтобы открыть для нее
– Скажите ей, что я здесь. Я никуда не уйду.
Не ты, сказала она. Просто уходи, сказала она. Не ты, сказала она.
– Скажите ей. Обещаете мне?
– Я скажу ей. Позвольте нам позаботиться о ней сейчас.
глава 32
Джошуа никогда не видел, чтобы в Санн-парке было так тихо. Мисс Люси, мисс Эмили и мистер Айзек поехали навестить соседа, как сообщил ему дворецкий, поэтому он попросил его отправить им одежду с просьбой переночевать там. Он бродил по пустому дому, и слуги шарахались от него, как от призрака. Наконец пара лакеев отвела его в главный кабинет, где потрескивал камин и были разложены еда и питье, а также колода карт и несколько книг. Он понял, чего они от него хотят, и повиновался, слегка удивленный собственной покорностью.
Не ты. Просто уходи. Только не ты.
Он не мог есть. Он подумал о том, чтобы выпить, но ему нужна была ясная голова на случай, если он понадобится ей. У камина было слишком жарко. Вдали от камина было слишком холодно. Его ноги не слушались, но все стулья казались неправильными.
Бродя по дому, он заметил на столе знакомые листы бумаги. Планы, которые она показала ему в тот день, когда отослала его, а он не смог уйти достаточно быстро.
Что ж, это были хорошие планы, и он обдумает их сейчас. И согласно этим планам, насколько он помнил, эта комната должна была стать его кабинетом. Вот он, прямо здесь – «Кабинет мистера Девитта».
За исключением того, что это было не так. Текст был изменен. Чернила были немного другого цвета, немного неровные. Была добавлена дополнительная информация.
«Кабинет миссис Девитт».
Одним росчерком пера она вычеркнула его из своей жизни.
А вот и новая страница, на которой были списки для Ньюэлла и для нее самой, предметы для исследования, запросы на каталоги магазинов. Запрос для мисс Сэмпсон о том, чтобы воспитывать сирот здесь.
Она была занята.
И он был прав. Она никогда не нуждалась в нем. Она стремилась привлечь его к себе из чувства долга, потому что всегда старалась поступать правильно. Но после того, как он ушел, она наконец-то заняла свое положение, свое пространство и свой собственный дом. Свою собственную жизнь.
Жизнь, в которой ему не было места.
Он гордился ею. Ему хотелось плакать. Но она слишком много возлагала на их ребенка и теперь потеряла его. Она будет горевать, как и он. И однажды их горе утихнет, как это всегда бывает с горем, и она снова обратится к нему. По крайней мере, для чего-то одного он будет ей нужен. Если это его единственный шанс - если ему придется снова стать жеребцом - он им воспользуется. Он воспользуется любым шансом, который только представится.
Он перелистал страницы. К спальням. Она по-прежнему занимала хозяйскую спальню, соединенную со спальней для него. Нет, не для него. «Комнаты мистера Девитта» было зачеркнуто двумя четкими линиями, конец одной из которых разорвал бумагу. Теперь там было написано: «Пусто».