Мой холодный Эрих. Книга первая
Шрифт:
Он приподнимает мою футболку, раздвигает ягодички и резким движением засовывает что-то в мою дырочку. Вздрагиваю, подаюсь вперед и влепляюсь макушкой в плед. Он натягивает на меня трусики и слегка шлепает по попке.
– Это анальная свеча, чтобы ты спал, а не развлекался ночью, – говорит он, – иди, ложись.
Запомнил, мстительный гад.
Поднимаюсь, убираю с постели плед, бросаю его на спинку кровати, всё это время не смотрю на Эриха, хотя он ещё тут. Ложусь, как приказано, вытягиваю руки над одеялом. Хотя на попе лежать мучительно. Да ещё внутри начинает таять свеча, чуть-чуть жжёт. Закрываю глаза. Выключается свет. Раздаются
Немного жду, потом поворачиваюсь на бок, руки свешиваются с матраса. Ерзаю. В попе нехилое такое жжение. Неприятно. Хочется опять в душ, чтобы выцарапать это всё наружу. Но засыпаю с болью…
Глава 2
Подъем тоже со звонком в шесть утра. Зеваю и не хотя выползаю из-под одеяла, валяться нельзя, накажут. Немного морщусь, попка ещё болит, но уже меньше.
Заправляем постели и выстраиваемся возле спинок кроватей на утреннюю перекличку. Ждем Андрея Даниловича. И опять он приходит не один, а с Эрихом. По спине пробегает холодок – не по мою ли душу явился? Эрих чисто выбритый, аккуратный, в свежей рубашке равнодушно пробегает по мне взглядом и смотрит на других. Выдыхаю, вроде мне ничего не грозит.
Данилыч заканчивает, и они оба уходят, Эрих так и не проронил ни слова. Мы идем умываться и в столовку на завтрак. Всё делаем быстро и четко, времени на раскачку нет, график плотный, в семь уже нужно быть в цеху. В интернате своё производство – делаем каркасную и бескаркасную мягкую мебель. Девчонки шьют чехлы, а мы их набиваем. Для одних моделей просто наполняем гранулированным пенополистиролом, для других, более сложных, приходится повозится – на станках вырезаем детали из пенополиуретана. Если каркасные диваны – то пристреливаем обивку мебельными степлерами. Пашем до пол второго с перерывом на полчаса, чтобы пообедать. Потом немного отдыхаем, иногда гуляем, полдничаем и топаем на уроки. Учимся с трех почти до семи – пять уроков. Потом свободное время, прогулка и ещё домашку нужно сделать. В восемь ужин, в одиннадцать отбой. Так и живем. В выходные только не работаем, но в субботу с утра семь уроков.
Сегодня прихожу в класс раньше всех. Не знаю почему так сложилось. Кидаю на парту рюкзак. Первый урок – история… с Эрихом. Так и хочется смотаться, но нельзя. Смотрю на его место и тут меня озаряет, как ему отомстить!
Подбегаю к столу, переворачиваю стул, скручиваю все болты и ставлю его обратно аккуратненько, чтобы он не развалился раньше времени. Довольный успеваю упасть на свое место, прежде чем приходят ребята.
Эрих заходит ровно со звонком, улыбается. Сегодня с портфелем. Кладет его на стол, бросая на меня мимолетный взгляд и усмехается уголком рта. От этого мне становится немного не по себе. Уже начинаю жалеть, что провернул эту штуку со стулом.
– Встаньте, пожалуйста, – говорит Эрих.
И мы встаем.
– Садитесь.
И мы садимся.
Всё с грохотом, конечно, как же иначе.
– У меня для вас хорошая новость, – говорит он, складывая на груди руки и довольный улыбается, – с сегодняшнего дня я назначен вашим классным руководителем.
– Ого, – присвистывают несколько человек. Новость отнюдь не хорошая.
– Да, – кивает Эрих. – И вскоре я займусь вплотную некоторыми из вас, кто отстает по успеваемости и срывает уроки, – говорит он и смотрит на меня в упор.
Пожимаю плечами, будто это не ко мне относится, хотя именно я тот, кто постоянно
– Итак, – морщит лоб Эрих, заглядывая в свой планшет, – мы с вами проходим период Ивана Грозного. Вчера закончили на опричнине, сегодня начнем с похода на Новгород.
Он отходит от стола и фиксирует даты на доску. Переписываем. Эрих рассказывает, как брали город, какие репрессии и казни потом устроил царь. Мы слушаем в полной тишине, никто не перебивает, никто не смеется. Эрих иногда поглядывает на меня, но я как все – сижу тихо, слушаю внимательно, записываю аккуратненько. Примерный такой ученичок. Придраться не к чему. Даже самому не верится.
– А теперь я послушаю, как вы усвоили данный материал, – вдруг объявляет Эрих, – Левиц, встань и скажи мне…
Я встаю, а он садится…
Садится и тут же под ним подкашивается стул и разлетается на части. Эрих падает смачно, с грохотом, неуклюже, ударяется копчиком и затылком об пол. Жаль, что у меня нет смартфона, сейчас бы я заснял всё это на камеру. Класс разрывается от хохота. Я делаю шаг к его столу, чтобы лучше видеть валяющегося Эриха. Он краснеет, его эта вечно приклеенная прядь слетает с головы на лицо. Но Эрих быстро поднимается.
– Вы не ушиблись? – ржу я.
Эрих внимательно осматривает обломки стула и по ходу делает нужные выводы.
– Левиц, твоих рук дело? – спрашивает он.
– А почему сразу я? – возмущаюсь, но продолжаю ржать.
– Подойди.
Я подхожу. Он разводит мои руки и начинает шарить по карманам, находит болты и высыпает их на стол. Он что – ясновидящий? И, копец, я тупой, мог же просто их скинуть куда-нибудь.
– Давай теперь мне свой стул.
– А я на чем буду сидеть?
– Тебе не придется сидеть, – усмехается он.
– Ну, ладно, – приподнимаю вверх брови.
Возвращаюсь, беру свой стул и несу ему. Ставлю перед ним.
– Спускай штаны и ложись, – спокойно говорит он, расчищая свой стол: убирает планшет в портфель, а портфель на стул.
– П-перед всем к-классом? – чуть заикаясь спрашиваю я.
– Перед всем классом, – с нажимом отвечает он.
Фигасе, попадос – сейчас отлупит перед всеми. Класс притих. Медленно расстегиваю ремень и молнию на ширинке, спускаю брюки и смотрю на Эриха.
– Трусы тоже.
Спускаю трусики, зажимая переднюю часть своего тела длинной рубашкой и руками, и так и ложусь на стол. Голову поворачиваю к доске, чтобы никто не видел моих слез. Эрих лезет в портфель, мне хорошо видно, что он оттуда вытаскивает. Плетку. Как специально для меня приготовил.
Подходит ко мне, приподнимает рубашку и кофту, чтобы оголить попку. Опять кожей чувствую холодный воздух. И ни слова не говоря начинает бить. Плеткой больнее, чем ремнем. Но кричать не могу, стыдно перед всеми. Только вздрагиваю от каждого удара и зажмуриваюсь. Слезы начинают течь уже с третьего бича, прижимаюсь щекой к столешнице и сжимаю зубы. Он заканчивает бить и снова лезет в портфель. Что он на сей раз взял из него мне не видно. Опять подходит ко мне, прикасается к ягодичкам, раздвигает их и что-то толкает через мышечное колечко в мою дырочку. Глубоко. Вздрагиваю, прогибаюсь, чуть приподнимаю голову. Мне неприятно и больно. Что он туда засунул? Это не свеча, это что-то твердое. Он хватает меня за плечо и руку, поднимает и ставит лицом к доске. Рубашка спадает.