Мой милый Гаспаро
Шрифт:
– А Вам завидно, аль желаете меня в жёны просить, дабы и самому богатым стать?
– подняла удивлённо брови Алёна и стала поглаживать мягкую обивку стула.
– А всё возможно,... знаете?
– Вам бы отыскать молодца, кто ноги будет целовать да выполнять любое приказание Ваше, - вздохнул Фабио, делая вид, что его не сломит ничто.
– Я тоже могу дать совет, - засмеялась Алёна и подошла к нему близко-близко.
– А песенку сию ты сама сочинила? Неужто столь талантлива?
– А ты думал, глупа?
–
– Ах, - поспешить хотела Алёна уйти, как Фабио заключил её в крепкие объятия, а губы вновь одарил поцелуем.
Как ни пыталась вырваться, Алёна почувствовала, что бесполезно предпринимала попытки. Она скоро расслабилась и отвечала на поцелуй, невольно прижимаясь телом к нему.
– Будьте же любезны озвучить свой совет?
– прошептал Фабио, держа её в руках, и Алёна, будто на миг опьяневшая, резко протрезвела:
– Вам бы стать более покорным!
– Сия участь постигнет Вас, увы, но не меня, - обещающе засмеялся Фабио и ушёл прочь.
Будто кто подарил крылья, умчался он и скорее узнал, куда делся из зала друг. Обнаружив в саду прогуливающегося Гаспаро, Фабио окликнул его и подбежал:
– Победа! Я знал, что так оно и будет! Я герой!
– Ишь, какой?!
– засмеялся радостный за него друг, приняв в объятия.
Скинув скорее с себя камзол, Фабио стал махать шпагой вокруг:
– Она узнает ещё, кто такой Фабио Нери! Сама будет в ногах ползать!
Подхватив счастливый порыв товарища, Гаспаро так же скинул камзол и достал шпагу. Друзья игриво бились друг с другом кратко, после чего скрестили шпаги и засмеялись.
– А проследить за сыном Азарьева было бы не лишним. А вдруг и впрямь какая опасность от него?
– добавил Гаспаро, и на этот раз Фабио безоговорочно согласился:
– Проследим и, может посчастливится, вернём Азарьеву украденное добро.
Радовались они и не знали, что отошедший от зарослей рядом сын Азарьева, Лев Павлович, всё слышал. Удивлённый он медленно удалялся в сторону дома, а в голове зрел план действий...
Глава 16
«Нельзя дышать, нельзя кричать... Как дозваться до счастья, чтоб пришло, забрало и не исчезало?» - мечтательно смотрела на луну за окном Юлия, когда лежала уже в постели, в своей комнате после музыкального вечера.
Всё будто бы шло хорошо, всё складывалось удачно: милый любит, добрый человек стал отцом, высший свет принял её и сестру с восторгом, восхищаясь, одобряя. Но что-то пугало... Страх, что может какие обстоятельства станут причиною потерять хоть одно из важного, - терзал всё больше...
Будто какая чёрная птица упрямо ворвалась в окно и
– Ты спишь?
– прокравшись со свечой в руке в спальню, шепнула Алёна, и Юлия радостно села на краю постели:
– Как же хорошо, что ты пришла!
– Ты что?
– вытерев пальцем слезу на щеке сестры, удивилась Алёна.
– Тебя кто обидел?
– Ах, нет же, - махнула рукой та и улыбнулась.
– Попрощаться не успела с милым моим Гаспаро.
– Да, увела нас эта мадам, - оглянулась строго на дверь Алёна.
– И чего это наш папенька решил французскую гувернантку взять? Мы и без неё всё уже знаем.
– Прохода она нам не даст, - вздохнула печально Юлия.
– Как бы не строгим оказался наш папенька. До боли хочется счастливой стать, по любви к венцу идти.
– Ты уж прям и под венец собралась с этим итальянцем?!
– поразилась Алёна.
– Есть и другие кавалеры, побогаче да покрасивее.
– Это для тебя, - улыбнулась сестра и мечтательно вновь взглянула на луну.
– А Гаспаро для меня один. Теперь знаю это точно. Милый мой Гаспаро... Только он...
...С теми же мечтами о возлюбленной сидел той ночью за столом своей комнаты Гаспаро. Он снимал с Фабио квартиру недалеко от порта, чтобы даже из окна видеть морскую даль, но не звала сия даль его. Мечты оказались об ином и желание посвятить себя жизни на суше побило прошлое желание...
– Тоже не спится?
– вышел из спальни Фабио и сел к столу.
Заметив бутылку вина, он тут же открыл её и разлил в два бокала. Улыбающийся же над написанным письмом Гаспаро казался не здесь. Он будто летал в облаках любви с любимой и удалялся всё дальше, но слова друга скорее вернули обратно:
– Что за дела у Азарьева с этим человеком из канцелярии? Мне показалось странным, что они беседовали будто о чём тайном. Вечно меняли тему беседы, как только кто подходил к ним или приходилось отвлекаться.
– Меня больше волнует судьба Юлии, - улыбался Гаспаро, указав на письмо.
– Я сочинил ей оду.
– Вот этого ещё ты не делал, - кивал друг и придвинул к нему бокал вина.
– За сестёр Азарьевых!
– За них, наших любимых, - согласился тот, отпив вина, но заметил, что Фабио вдруг стал серьёзным и пить не стал:
– Рано мне её любимой называть. Думаю, рано радовался.
– О чём ты? Ну увели милых раньше времени на отдых, гувернантка у них теперь, да и отец строгий, - пожал плечами друг.