Мой муж – мой босс?
Шрифт:
Ответить не успеваю — Садалина отрывает звонок. Его округлое мясистое лицо тут же приобретает подобострастное выражение…
— Да, босс… Понял, босс… Будет сделано, босс, — стелется он перед своим собеседником и чуть ли не хвостиком виляет.
Наконец, заканчивает звонок, убирает аппарат в карман и самодовольно улыбается:
— Всё, девка, ты попала! Босс хочет, чтобы той шваброй, что будет танцевать ему сегодня, была именно ты, — он бросает взгляд наверх, на вип-кабинки, в дверях одной из которых маячит сейчас тёмный мужской силуэт.
Не знаю, в какое русло бы зашёл наш разговор, если бы мне на плечо не легла уверенная рука.
— Администратор моего клуба никуда не пойдёт, — гремит сверху, и я, задрав голову, встречаю злой и горящий взгляд Давлата. — А если вашему боссу, — последнее слово он специально выделяет, осознавая, что тот прекрасно всё слышит, — есть что сказать, пусть спустится и скажет лично…
Заявляет это и сверлит толстяка грозным взглядом. И тот сдувается, как пробитый воздушный шарик… Видать, силён и борз только против менеджеров и дев…
И сейчас я даже рада, что Давлат на моей стороне. В некоторых ситуациях даже помощь врага не будет лишней…
А из вип-кабины в этот момент раздаётся смех и аплодисменты…
Зло должно выглядеть отвратительно, чтобы отталкивать, а не привлекать. Такой истины придерживалась моя куратор дипломной, и я с этим полностью согласна.
И, будто в подтверждение данного постулата, человек, явившийся пред наши очи, просто феерически некрасив. Долговязый, лысый, с близко посаженными, бегающими глазами, мясистым крупногубым ртом. Я невольно льну в Давлату, словно испугавшись, что некрасивость нашего гостя способна передаться воздушно-капельным путём.
Тот осматривает нас и дёргающегося, испуганного Дмитрия, и, скривив толстые губы, выдаёт:
— Кажется, Клепенщук, ты берега потерял… — хрустит шеей, будто собирается драться. — Харкаешь в ладонь, с которой ешь…
Давлат презрительно хмыкает и ехидно произносит:
— Я? Ем? С твоей ладони? Не смеши! Это ты, Злотов, что-то путаешь. Притом, конкретно так… Вернее, кого-то.
— И кого же? — тянет тот, перекатываясь с пятки на носок.
Вокруг мячиком-попрыгайчиком скачет Садалин, выбирая момент, когда поддакнуть шефу, куснуть…
— Меня с моим отцом, — просто и прямо говорит Давлат. — Меня его бандитские тёрки не касаются. Если вы с ним что-то не поделили — сами и разбирайтесь. Я и мой клуб это отношения не имеют…
Злотов водит пальцем в воздухе, будто собирается начертить круг:
— Был твой — может стать…
— Не может! — отрезает Давлат. — Покинь помещение!
Складывает руки на груди, прожигает непрошеного гостя злым взглядом…
Злотов, надо отдать ему должное, всё же поворачивает на выход, но приостанавливается на полпути и поворачивается к нам:
— Зря ты, Давлат, ой, зря. Как бы не пожалеть…
С этими словами всё же уходит,
Когда они скрываются из виду, Давлат оборачивается ко мне:
— А вы, Кристина Витальевна, бегом в мой кабинет. Разговор есть.
И уносится, прежде чем я успеваю что-то возразить.
— Удачи… — криво улыбаясь, говорит Дмитрий… — Мы стараемся ему не попадать на глаза, если он в таком настроении…
— Спасибо, поддержал! — хмыкаю я.
Дима разводит руками:
— Предупреждён — вооружён. И вам лучше поспешить, чтобы не злить его ещё больше…
Откидываю волосы на спину, задираю нос и, цокая каблуками, иду в кабинет начальника. Я ни в чём не виновата, так чего мне бояться?
Едва распахиваю дверь приёмной, натыкаюсь на удивлённый взгляд Софочки.
— Ого-го! — произносит секретарша, оглядывая меня. — А я-то думаю — чего он такой злющий… А оно вон что…
— А что? — уточняю ехидно.
— Будто сама не знаешь, — усмехается она и возвращается к компьютеру, с умным видом начиная искать знакомые буквы на клавиатуре.
Вхожу в кабинет.
Давлат сидит, откинувшись в кресле, и барабанит по столу пальцами. Красивыми, надо признать. Такие называют аристократическими — тонкие, длинные, изящные… Я помню, какие узоры они умеют чертить на коже, но это воспоминание сейчас неуместно…
— Ну? — начинает он. — И как ты всё это объяснишь?
— Что это? — искренне не понимаю я.
— Свой внешний вид, — выплёвывает он. — По какому поводу вырядилась, как последняя бл… шалава?
Ах, вон мы как заговорили? Шалава, значит?
Вспыхиваю и выпаливаю:
— Не помню, чтобы в устав клуба вписали дресс-код. Или это тоже — успели отредактировать? — делаю бровками, давая понять, что мне всё известно.
— Никто ничего не редактировал, — взвивается он, — но ты в таком виде на работу ходить не будешь.
— Буду! — заявляю и упираю руки в бока, показывая, что сдаваться не намерена.
— Хорошо, — вдруг смиряется он, но меня не обманешь этим показным спокойствием, я же чувствую, что муж кипит, как забытый на плите чайник, — только не в моём клубе.
— Твоём? — вскидываю брови. — Помнится, ты здесь неединственный хозяин.
— У тебя устаревшие сведения, дорогая, — он закидывает ногу за ногу и покачает между пальцев карандаш. — После недавних событий Роман захотел свою долю деньгами, а Пётр отдал мне бразды правления, так как дома случались постоянные скандалы из-за направленности нашего заведения… Так что, — Давлат разводит руки в стороны, — я теперь единоличный хозяин этого злачного местечка, дорогуша. Прошу любить и жаловать. А если что-то не устраивает — никто не держит. Подыщу администратора, который доставляет меньше проблем. Софочка, вон, давно проситься…