Мой муж – мой босс?
Шрифт:
— Девяносто четыре… Девяносто пять… Девяносто шесть…
Шорох… Ощутимый… Шаги…
Он возвращается. Всё, как и загадывала. Сердце начинает работать на пределе… Часто-часто…
— Девяносто восемь… Девяносто девять… Сто…
Готова уже вздохнуть с облегчением — чую, он рядом.
Но… раздаётся тихий смешок и ледяные пальцы обвивают моё запястье…
А потом вспыхивает свет…
Таращусь, узнаю её, ору…
И проваливаюсь во тьму, ещё более густую и настоянную, чем прежде.
Последнее,
— Шоу продолжается, дамы и господа…
Прихожу в себя — сразу щурюсь и закрываюсь от яркого света, который особенно резок после почти абсолютной темноты. Сейчас узкий коридор полон людей, так, что дышать тяжело. А ещё жарко — это работают на всю мощные прожектора. А ещё я замечаю микрофоны и камеры…
А чуть поодаль — Давлата…
Ой, на него лучше бы не смотреть.
Мужа держат какие-то амбалы — у него и свои подобные в услужении есть, но этих я точно не видела. Морды совсем зверские и неиспорченные интеллектом.
У Давлата же разорван костюм, а на лице — свежие синяки. Его надсмотрщики тоже разукрашены. Видимо, мой благоверный дорого отдал свою свободу.
Он замечает меня и шепчет разбитыми губами: «Беги!»
Мотаю головой: «Никогда…»
Прости, Давлат, у тебя самая непослушная жена…
Поднимаюсь, решительно сжимаю кулаки и требую уж не знаю у кого:
— Отпустите его немедленно!
Если бы гневом можно было поджигать — это здание уже пылало бы.
Я намерена идти до конца и кинуться на амбалов. Даже ступаю навстречу. Однако мой порыв прерывают: дорогу мне заступает тот самый азиатопободный блондин, который называл себя Гименеем, и вручил мне визитку Давлата…
— Эмоции! — патетично восклицает он. — Неподдельные искренние эмоции, дамы и господа! — он воздевает руки вверх и разводит в стороны. — То, ради чего мы здесь собрались!
— Ты заигрался в бога, Сан! — рычит Давлат и рвётся из лап тех, кто его удерживает. — Немедленно прекрати этот фарс. Мы так не договаривались.
— О, как ярко! Как искренне! — упивается Сан. Потом вмиг становится серьёзным, почти жёстким. — Это ты заигрался, мой друг. Разве забыл главное правило: не влюбляться в актрис!
— Кристина — не актриса. И я, — он вскидывает голову, ловит мой взгляд и говорит, глядя прямо в глаза: — Влюбился в неё задолго до того, как она попала в проект. С первого взгляда. Как только она вышла на сцену того конкурса…
Прикусываю губы, чтобы не расплакаться. Я хотела услышать эти слова. Мечтала. Ждала. Но не так. Не при таких обстоятельствах. Не сейчас, когда я даже не могу ответить. Не хочу выворачивать душу перед этими…
Слова Давлата
— Отпусти её, Сан, — повторяет мои слова Давлат, обращаясь к белобрысому вершителю судеб. — Девочка здесь не причём. Ей и так досталось. Отпусти.
— Что ты! — притворно округляет глаза Сан. — И лишиться таких чистых, таких ярких эмоций… О нет, друг, шоу должно продолжаться.
— А ну разойдись, у меня уплочено! — врезается в эту идиллию громогласный голос… Зинаиды Сафроновны. Значит, когда я падала — мне не приглючилась Лампина мама.
И вот сейчас она, с упорством ледокола, проламывается к середине. Живее всех живых.
Призраки не бывают такими… телесными.
Пошатываюсь, готовая снова упасть.
Она успевает меня подхватить за талию, грозно зыркает на всех собравшийся.
— А ну разошлись! — гаркает, как в былые рыночные времена, когда её боялись даже местные рекэтиры. — Считаю до трёх, а после вам уже и Фотошоп не поможет…
Толпа рассасывается моментально. Остаёмся только мы, Сан, амбалы и Давлат…
— Зинаида Сафроновна, — бормочу, полулёжа в могучих объятиях, — вы… ну как?
— А вот так! — перекривляет она. — Давай, вертикаль принимай. — И на мужчин зло: — Совсем девчонку уездили.
— Так вы живая? — продолжаю я, потому что сложно поверить в реальность человека, которого хоронил.
— Как видишь…
— Но у вас… у вас… руки холодные!
— Это от рыбы, — хмурится она. — Я здесь этот, как его, сушист! — И достаёт из кармана огромный тесак. — Ну, — говорит, потряхивая орудием, — кого первого выпрастываем?
— Зинаида… ик… Сафроновна… ик… — Сан примирительно поднимает руки вверх. — Вы… вы всё не так поняли… Вы должны были появиться в следующем эпизоде…
Но женщина прёт на пролом:
— Щаз ты у меня пожалеешь, что вообще на свет появился…
Амбалы бросают Давлата, который кулем валится на пол, и кидаются на помощь боссу.
Я бы подбегаю к мужу, обнимаю, опускаюсь рядом на колени и шепчу:
— Я тоже… Сильно… С первого взгляда…
Давлат улыбается, гладит меня по волосам и говорит:
— Значит, будет парный стриптиз…
Мы целуемся, а за нашими спинами разворачивается трагедия.
— Не-не, босс, тут вы сами. Мы женщин не бьём! — это амбалы сдают позиции и начальство.
— Это же не женщина, это демон! — икая, верещит Сан.
— Демон! — подхватывает Зинаида Сафроновна. — Это ты ещё демона не видел! — и поудобнее перехватив тесак, прёт на него…
Сан с воплем срывается и убегает прочь, наша женщина-призрак, несётся следом, топоча и матерясь при этом отнюдь непризрачно…