Мой сосед – девчонка

Лиза Ред

– Слезай, будем знакомиться.

Прозвучало резко, но первогодка словно не заметил этого. Кивнув, он отложил телефон и спрыгнул на пол, гибко и бесшумно, будто кошка. Вскинул тёмные, почти чёрные глазищи и тут же опустил, то ли пытаясь скрыть отношение к сэмпаю (естественно, далёкое от уважения), то ли смутившись при виде его перекошенного лица.

– Сато Нобу, средняя школа…

– Можешь не продолжать, я это утром слышал, – перебил Шин, опускаясь на стул. – Я Араки Шинтаро, второй год, второй бэттер основного состава, вторая база.

Губы Сато дрогнули, словно он пытался сдержать улыбку.

– Что тебя так рассмешило? – напрягся Шин.

Первогодка поджал губы и осторожно покосился на него:

– Одни двойки. Номер тоже

второй?

– Нет, четвёртый.

– Дважды два…

Как бы сильно его ни раздражал Сато, Шин всё же улыбнулся – действительно, забавное совпадение, как он сам раньше не заметил? Два, два, два и ещё двойка в квадрате. Или два плюс два. Всегда второй. Ирония, которую мало кто оценит.

– Ладно, считай, что твоя дерзость прощена, – смилостивился Шин. – Я не Исори, кошмарить тебя не буду, но и неуважения не прощу. Понял?

– Да, – прошелестел едва слышный ответ.

Повисла тишина. Будь с ними Вада, наверное, он бы придумал, чем заполнить эту паузу, о чём спросить, как разрядить обстановку. Но третьегодки не было – и Шин до сих пор не простил ему побег.

– Твой любимый клуб? – наконец он вспомнил, что спрашивали у него самого год назад.

Сато удивлённо вскинулся. Чёрт, какие же огромные у него глазищи, в пол-лица, как у девчонки. А под ними – мешки, тёмные, почти фиолетовые, из-за чего кажется, что Исори успел заглянуть к ним в комнату и набить первогодке морду.

– Клуб твой любимый какой? – терпеливо повторил Шин, уже осознавая бессмысленность вопроса. – Из бейсбольной лиги.

Первогодка нахмурился, точно силился вспомнить название. Но кто же забудет, как называется любимая команда? И как можно серьёзно заниматься бейсболом, не зная, какие клубы существуют?

– Забей. Похоже, ты из тех деревенских простачков, кому играть интереснее, чем смотреть, как играют другие, я прав?

– Д-да, – неуверенно выдавил Сато и тоскливо покосился на кровать. – Прости, Араки-сэмпай, я всю ночь ехал в поезде и толком не выспался, а тут ещё тренировка целый день… Ты не против, если я лягу спать?

Шин встал со стула и махнул рукой:

– Делай что хочешь. А я пойду ещё битой помашу.

И вышел, даже не сказав, что перед сном стоило бы принять душ. Чёрт с ним, с этим первогодкой, Шин ему в няньки не нанимался.

– Приятно познакомиться, Араки-сэмпай, пожалуйста, позаботьтесь обо мне, – донеслось из-за закрывающейся двери, но оборачиваться он уже не стал.

Глава 3

Если поначалу идея Ганзаки казалась Нобу (это имя до сих пор казалось чужим и чуждым, хотя уже не резало слух, как первые месяцы) глупой, то сейчас, спустя три недели, она вынуждена была признать его правоту. Среди первогодок, приехавших в Мегуро ради бейсбольного клуба, она совершенно не выделялась, и никому не было дела до диковатого мальчишки с далёкого острова Кюсю. И даже то, что её навыки игры оказались аховыми, не привлекало внимания – оказалось, что в этом году таких неумех предостаточно. А в некоторых моментах Нобу даже ощущала мимолётное, но превосходство: Ганзаки за три месяца успел неплохо втолковать ей тонкости бейсбольного быта, о которых ребята из обычных средних школ пока не знали. Например, что лучше не переедать, чтобы не блевать всю ночь. Или что до лета можно даже не надеяться на участие в тренировочных матчах.

И пока другие первогодки ныли, что им не разрешают выходить на поле, а только заставляют бегать вокруг до изнеможения, Нобу молчала. Отчасти потому, что не видела смысла жаловаться, отчасти – чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания и не бояться, что опять забудется и позволит голосу сорваться на девчачьи нотки.

Притворяться парнем ей было не впервой. Однако в прошлый раз ей снимали небольшую квартирку в бараке неподалёку от школы, и не приходилось делить комнату с другим парнем. Теперь же каждый день Нобу вынуждена была мириться с присутствием Араки.

Сосед ей не нравился. Нет, он

не был полным придурком, как изводивший её с первого дня Исори, особо не приставал с разговорами и почти всё время пропадал где-то по своим бейсбольным делам, но Нобу не могла отделаться от ощущения, что Араки видит её насквозь. Высокий, весь как будто вытянутый, с длинной шеей, длинными руками, длинными ногами, длинными пальцами и даже длинными (для парня-спортсмена) волосами, он возвышался над ней, подавляя и пронизывая взглядом раскосых прозрачно-серых глаз. Его слова были резкими и хлёсткими, хотя и не злыми, поэтому каждый раз, когда приходилось с ним разговаривать, Нобу чувствовала себя так, словно он надавал ей оплеух. И понять, что у него на уме, было невозможно: то ли он просто не замечал соседа и его странностей, то ли решал, кому настучать.

Другой сложностью жизни в общежитии стала гигиена. Если раньше Нобу достаточно было дотерпеть до дома, чтобы сходить в туалет, то теперь приходилось пересиливать себя и идти в мужской, молясь, чтобы там никого не оказалось. И если не везло, она всегда пряталась в кабинке и дожидалась, пока не останется одна, из-за чего на неё уже начали странно коситься.

Но самой большой проблемой стал душ. Казалось, парни из общежития мылись круглосуточно: многие любили встать пораньше, чтобы успеть ополоснуться до утренней тренировки, а некоторые тренировались до поздней ночи и могли заявиться в душ и в час ночи, и в два. Однажды Нобу и в три часа наткнулась на выходящего из раздевалки сэмпая. Подгадать момент, чтобы помыться без посторонних, было сложно, а делать это пореже – невозможно, потому что иначе запах пота с тренировок намертво въедался в кожу и волосы и не перебивался ни дезодорантом, ни туалетной водой. Нобу и не знала, что может пахнуть настолько отвратительно – но Ганзаки предупреждал, что достаточно не постирать форму вовремя, и уже на следующий день все вокруг будут задыхаться. Иногда, отчаявшись, Нобу пробиралась в душ девочек-менеджеров, но там на ночь отключали горячую воду, и приходилось мёрзнуть.

Из-за этого режим сна окончательно расшатался, и теперь Нобу вырубалась сразу после ужина, чтобы проснуться ближе к трём часам ночи и, стараясь не шуметь, заняться своими делами. К счастью, Араки спал крепко, к тому же имел привычку надевать маску для сна, так что конфликтов по поводу горящей всю ночь лампы у них не было.

В остальном существование в мужском коллективе было сносным. В некотором смысле Нобу даже чувствовала себя в большей безопасности, чем до этого на тренировочной базе полиции: там все знали, кто она, поэтому то и дело приходилось ловить то сочувствующие, то заинтересованные, то откровенно похотливые взгляды. Быть единственной девушкой среди мужчин разных возрастов оказалось довольно некомфортно, и, хотя открыто к ней никто не приставал, это внимание, липкое, навязчивое, преследовало её и заставляло запираться на ночь изнутри. Нобу, конечно, врала себе и окружающим, что боялась очередного киллера Отаро-кай. Но на самом деле подсознательно чувствовала, что уже не ребёнок и что даже в её ситуации остаётся привлекательной для противоположного пола.

Впрочем, привлекательность давно ушла для неё на второй, а то и третий план. Изменений в собственном теле, произошедших за эти три года, что Нобу пыталась выжить, она почти не замечала, да и на фоне постоянного стресса выглядела младше своих шестнадцати лет. Так что притворяться мальчишкой оказалось проще, чем она думала. Утягивающий корсет, короткая стрижка, мужское местоимение – и разглядеть в Нобу девчонку мог только тот, кто знал об этом. А чтобы усилить непохожесть на себя прежнюю, она мыла волосы оттеночным бальзамом, из-за чего они становились на несколько тонов темнее, вместо очков носила цветные контактные линзы и постоянно поджимала губы. И больше не узнавала себя в зеркале: от той, кем Нобу была до этого, не осталось ничего. Ни имени, ни внешности, ни личности. Словно её никогда и не существовало.