Мой темный принц
Шрифт:
— Джейсону не нужно было подыгрывать тебе. Он сам выбрал ненавидеть меня.
— Я устала ухаживать за ребенком, который отнимал все внимание моего мужа. Джейсон начал замечать, что, когда мы наняли няню на полный рабочий день, я стала нравиться ему больше. Так, избегая тебя, мы наладили наши отношения.
— Как романтично... — Мне не хотелось слушать обо всем этом. Я пришла за одним. — Где сейчас живет Кэмерон?
— Кэмерон? — Она приподняла бровь, призрак улыбки дрогнул в уголке ее рта. — Кэмерон Купер мертв, дорогая.
Мое сердце
— Уже лет пять, наверное? — Филомена проверила свои ногти, усмехаясь про себя. — Как летит время. Помню, его сестра позвонила мне, когда мы еще были в Аргентине, чтобы сообщить. Он покончил с собой. Ужасно, на самом деле.
С моих губ сорвалось хныканье. Единственная вспышка уязвимости, которую я дала ей сегодня, и я ненавидела себя за это. На ее лице появилось самодовольное выражение. Это была месть. За то, что отвергла ее. За то, что не хотела, чтобы она была частью моей жизни. Моей свадьбы.
И это сработало.
— Знаешь... — Она надулась. — Он так и не смирился с тем, что у вас не было отношений. Он пытался искать тебя. Посылал письма. Звонил. Я блокировала его каждый раз. Избавилась от писем. Сменила номера, чтобы он не смог нас найти. Вечеринка в замке стала последней каплей. Я отдала тебя в школу-интернат, где он не мог тебя найти. И это сработало.
Все мое тело задрожало. Я вцепилась в край стойки. Если бы я отпустила его, то перемахнула бы через стол и причинила ей боль. Мой самоконтроль ослабевал с каждой секундой.
У меня мог быть отец.
У меня мог быть отец.
Я могла бы почувствовать безусловную любовь. У меня мог быть отец, который спрашивал, как прошел мой день, провожал меня к алтарю, учил, как снять родовые проклятия, прежде чем я начну свои собственные.
Она лишила меня этого.
Я встала, но колени подкосились. Рюкзак упал на кафель. Рука протянулась, чтобы поймать его, а затем другая обхватила мою талию.
Оливер.
Только он мог одарить меня покоем в такой момент. Я позволила ему обнять меня, впервые потеряв дар речи. Ведь никакие слова не могли описать страдания, которые она на меня обрушила.
Глаза Оливера превратились в два острых кинжала, пронзающих мою мать и пригвождающих ее к месту.
— Тебе конец.
Она попыталась закрыть рот, но не смогла.
— Но...
— И я не имею в виду этот разговор. Я имею в виду жизнь. Это последний раз, когда ты разговариваешь с моей женой. Я уничтожу все обрывки жизни, которые тебе удалось спасти. Бедность будет наименьшей из твоих проблем.
— Ты даже не знаешь, что я сказала, — запротестовала она.
— И мне, блядь, все равно. В ту секунду, когда ты заставила плакать женщину, которую я люблю, ты подписала себе смертный приговор. Надеюсь, ты любишь оранжевый, Филомена, потому что это будет единственный цвет, который ты будешь носить до конца своей жалкой жизни.
Глаза
— О. — Он перекинул рюкзак с деньгами через плечо. — И ты этого не заслуживаешь.
Это подтолкнуло ее к действию.
— Эй. Ты не можешь взять свои слова обратно.
— Могу, и забираю. Ни контракта, ни гребаных денег. Преследуй меня с адвокатами, детка. Посмотрим, кто победит.
Он взял мою руку с большей нежностью, чем нужно, как будто она была чем-то драгоценным, и спрятал ее в карман свитера, как будто хотел укрыть меня там и оградить от всего мира.
— Не волнуйся, Филомена, я обязательно пришлю тебе видео, как я сжигаю все эти деньги в костре, просто чтобы подсыпать немного соли в открытую рану. Счастливой жизни.
Она погналась за нами к выходу, ухватившись за хлипкие ремни JanSport.
— Это незаконно.
— Как и мошенничество, воровство и схемы Понци. Уверен, власти с удовольствием посмотрят на все доказательства, которые я собрал. — Олли вырвал рюкзак из ее хрупких пальцев, пока официантка бежала за нами со счетом. — Лучше обналичить эту скидку AARP, Филомена. Она тебе понадобится.
89
Брайар
Трио можно спрятать в JanSport, а Гизера - под толстовкой Baylor.
Эта полузадуманная схема мелькала у меня в голове, как спасательный круг. Наверняка служба безопасности аэропорта не станет проверять меня слишком тщательно, если я симулирую беременность. Но, увы, было бы жестоко похищать собак Оливера, да еще и бросать его.
И я бы покончила с этим.
Ничего не изменилось. Моя работа на съемочной площадке начиналась через две недели, а состояние Себастьяна привязывало Оливера к этому месту. Наши жизни не совпадали. И никогда не подходили. Оказывается, любовь - требовательная сука. Она никого не ждет, но имеет наглость быть достойной ожидания.
— Мы не можем быть вместе, — объявила я за столом во время завтрака за яичницей с веганской колбасой.
Оливер шлепнул Financial Times на свою тарелку и уставился на меня так, словно я навсегда испортила идеальное сочетание завтрака. Не то чтобы он воспринимал меня всерьез.
В его глазах читался вызов. На самом деле он провел последние двадцать четыре часа, нависая надо мной, выискивая признаки грядущего срыва из-за известия о смерти Купера. Вероятно, он посчитал мои слова переломным моментом.
— Нет, мы можем. — Он закрыл газету, вытер салфеткой на коленях пятно от голландского соуса с первой страницы и небрежно продолжил трапезу. — Но давай, расскажи мне, что, по-твоему, стоит на нашем пути.
Я намазала маслом ломтик тоста из закваски, представляя, что бы он мне сказал, если бы я не испортила завтрак своим заявлением.