Мой темный Ромео

Шэн Л. Дж.

— Почему ты так против детей?

— Помимо того факта, что лично я их ненавижу? Они прерывают твой сон, снижают качество твоей жизни, требуют каждого момента твоего времени и, как правило, приносят сокрушительное разочарование, когда достигают зрелости.

Один только мой взгляд говорил о том, что это чушь.

Но так как он отказался поймать мой взгляд, я сказала:

— Мы оба знаем, что дети – это тщеславный проект, а не инвестиция. Это рефлекторная реакция цивилизации на самосохранение. Есть что-то большее,

что удерживает тебя от рождения детей и это не дискомфорт. Ты в финансовом положении, чтобы вырастить потомство, даже не имея с ним дело.

В его глазах мелькнула вспышка интереса.

— Ты не полная идиотка, не так ли? — я скрестила руки на груди, приподняв бровь. — Что ж, ты оказалась права. За всем этим стоит большая повестка дня. Я не хочу иметь детей, потому что хочу прервать династию Коста.

— Я думала, вы с Брюсом ссоритесь из-за «Costa Industries».

— Да.

— Зачем тебе унаследовать эту компанию, если ты не собираешься передать ее своему гипотетическому ребенку?

— Подумай сама, Печенька.

Мне потребовалось меньше секунды, чтобы понять это.

Итак, он может разрушить это. Разрушить до основания. Уничтожить это, как и все остальное, к чему прикасались его холодные руки.

Это так в стиле Ромео жаждать разрушения.

Из одного семейного ужина я поняла, что его отец заботится об одном и только об одном – о компании.

Убить его единственную любовь было бы жестоким ударом, прежде чем он погибнет.

Акт чистой мести.

Причина ненависти Ромео дразнила меня. Я не была настолько наивна, чтобы думать, что он действительно доверится мне.

Тем не менее, в моей голове зародилась идея.

Ромео не хотел детей. Я не хотела, чтобы он был рядом. Что бы он сделал, если бы я забеременела?

Развелся бы он со мной или отправил бы меня обратно в Чапел-Фолс с неповрежденным достоинством и обручальным кольцом?

План был не совсем идеальным.

Во-первых, было больно думать, что у моего ребенка не будет отца в лице Ромео. Но я отказывалась отказаться от своей мечты стать матерью.

Так или иначе, в распоряжении этого моего гипотетического ребенка будет вся семья Таунсенд. Без папочки, которого официально сняли с дедовских обязанностей за то, что он был полным слабаком.

Бессмысленно было рассказывать Ромео о моем плане для нас.

Итак, я отпила шампанского.

— Отлично.

Его глаза сузились.

— Ты принимаешь меня за дурака? Ты бы никогда не сдалась так легко.

— Извини, муженек, но твоя ДНК не кричит о горячем товаре.

— Ты бы размножалась с помощью органического пакета из «Trader Joe's», если бы действительно хотела ребенка.

— Хочешь, я встану на колени и буду умолять тебя?

— Да, но не о ребенке.

Глупо рассмеявшись, потому что в нашей ситуации не было ничего

смешного, я заметила:

— Ты не ошибся. Дети слишком отнимают много времени и утомительны для такой ленивой, неряшливой девушки, как я. Мы можем заниматься сексом, не беременея, знаешь ли.

— Спасибо за удивительную новость, — его глаза тлели, когда он разрезал свое блюдо с точностью нейрохирурга. — Но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Что ж, безопасность – это последнее, что нам нужно. Я бы разрушила его планы, забеременев, дав ему наследника, которого он никогда не хотел, и освободилась бы от его когтей.

Вилка зависла перед его губами.

— Наслаждаешься своим блюдом?

— Почти столько же, сколько и компанией, — проворковала я.

Остаток ужина мы притворялись обычной парой.

ГЛАВА 29

Даллас

— Я никогда не встречал человека, который так хотел бы потерять все свои зубы.

Услышав бормотание Ромео, я оторвалась от текста Фрэнки.

Мое сердце нырнуло в живот.

Мэдисон сидел на ковре в прихожей, прижавшись спиной к нашей двери. Голубоватый свет от его телефона отражался на его лбу.

Как только он заметил нас, он встал, рисуя раскаяние на взлохмаченном лице.

Его мотив щелкнул с силой грома. Мэдисон и Ромео начали расчетливую игру. Я была целью – мячом – они пинали туда-сюда.

И вдруг план, который мы придумали с Мэдисоном, показался мне монументально глупым.

Я больше не стала бы продолжать, видя, что у моего сообщника инстинкт выживания пьяного мотылька.

— Даллас, — он никогда так не хотел меня увидеть за все время, что мы знали друг друга, — нам нужно поговорить. Я не могу перестать думать о тебе.

Я замедлилась.

На этот раз Ромео был прав. Мэдисон умолял, чтобы его убили.

— Ты потерял меня на мыслительной части. Твой жалкий интеллект просто помогает тебе функционировать, — Ромео пронесся по коридору, схватил Мэдисона за воротник и швырнул его к нашей двери. Его голос, как всегда, излучал спокойствие. — Что, по-твоему, ты делаешь, Лихт?

Мэдисон вертелся, как выкопанный червь.

— Возвращаю то, что принадлежит мне.

Я почти фыркнула. Какое клише.

— Почему ты этого не сказал? — Ромео отпустил его, достал из бумажника карт-бланш и шлепнул его на грудь Мэдисона. — Вот.

Оно покатилось к мокасинам Мэдисона.

— Что это такое?

— Сумма, которую я выплачу тебе после того, как ты подашь на меня в суд за то, что я сломал тебе нос.

— Ты не ломал мне…

Ромео ударил кулаком прямо в лицо Мэдисона. Кровь хлынула из носа моего бывшего жениха. Она стекала по его костюму, окрашивая ковер в малиновый цвет.

Он качнулся, ударившись о стену.