Мой темный Ромео
Шрифт:
Невозможно.
Если бы она действительно достигла своей цели, то стояла бы на коленях под моим столом и сосала бы мой член.
— Это так? — я раздавил жевательную резинку между коренными зубами, справедливо опасаясь, учитывая властность, с которой вела себя Печенька. — Где она, собственно?
— Она только что вошла в «Le Bleu». Получила место на балконе с видом на улицу и бутылку шампанского. Похоже, она кого-то ждет.
Она уж точно не меня ждала.
«Le Bleu» был рестораном с двумя звездами Мишлен прямо напротив
Мне сразу стали ясны две вещи:
1) Это был еще один силовой ход со стороны Даллас, призванный вывести меня из себя.
2) Это был последний раз, когда она вмешивалась в мою жизнь.
Второго шанса больше не будет.
Нет пространства для маневра в переговорах.
— Проверь, нет ли поблизости папарацци, — моя челюсть сомкнулась.
Я готов был поставить все свое личное состояние и правое яичко на то, что они есть.
Алан откашлялся, по-видимому, потратив некоторое время на поиски.
— Да сэр. Есть. Через дорогу, — штаб-квартира другой компании почти прижалась к зданию «Costa Industries». «Лихт Холдингс». — Сэр, кто-то приближается к ней. Я повешу трубку и начну видеозвонок, чтобы вы могли…
— Незачем, — я встал, надевая пальто. — Дай угадаю – высокий мужчина, светлые волосы, вздернутый нос, одетый в сшитый на заказ костюм и ноль харизмы?
— Что… как вы узнали?
— Я скоро буду.
Я повесил трубку и направился в конференц-зал через холл.
Каким-то образом Печенька заметила свой хвост, ей это не понравилось, и она в отместку встретилась с Мэдисоном где-нибудь в общественном месте.
Сообщение доставлено.
Теперь пришло время доставить мое.
Цель Мэдисона в таком раскладе можно было заметить с завязанными глазами с вершины монумента Вашингтона. Быть замеченным с женой – задокументированным местными таблоидами, не меньше, унижало меня.
Но я играл в долгую игру.
Кроме того, каждая минута, в течение которой я не врывался в ресторан и не устраивал сцену, усиливала их дискомфорт.
Мой указательный палец опустился на кнопку интеркома. «Кара».
Моя помощница материализовалась, семенила позади меня на высоких каблуках, зажав в наманикюренных пальцах iPad.
— Да, мистер Коста?
— Я пришлю тебе список людей, с которыми мне нужно связаться для срочного звонка.
— Срочно когда?
— Срочно сейчас.
В течение пятидесяти пяти минут Даллас и Мэдисон кипели в своей собственной неловкости, пока я завершал конференц-связь, а затем съел полную тарелку брюссельской капусты и куриной грудки, приготовленной шеф-поваром компании. Сообщения от Алана периодически приходили.
Алан Рис
Очень странно, сэр.
Они просто смотрят друг на друга, не говоря ни слова.
Похоже, они чего-то ждут?
Алан Рис
Они оба едят голубого тунца.
Мужчина смотрит на часы каждые две секунды.
Если Мэдисон надеялся, что я выбью из него пламя на публике, его ждало сокрушительное разочарование. Я бы дал моей молодой жене одну вещь.
Для человека, гордившегося своим линейным диапазоном эмоций, она каким-то образом заставила меня чувствовать. Гнев, разочарование, раздражение и отвращение – но, тем не менее, чувство.
Наконец, через час после того, как Даллас и ее бывший жених вошли в «Le Bleu», я направился туда.
Я встретил Брюса в лифте внизу.
— Похоже, с твоей маленькой южной красавицей больше драмы, — он нажал кнопку вестибюля, наблюдая, как цифры на раздвижных дверях падают вниз. Должно быть, он видел Мэдисона и Даллас из своего офиса. Трудно не заметить море папарацци перед входом. — Не может быть хорошо для твоей репутации.
Я провел рукой по костюму.
— Так же как и статья на шестой странице о романе некоего кандидата на пост генерального директора с обслуживающим персоналом на поле для гольфа.
Его улыбка исчезла быстрее, чем приветственная корзинка с хлебными палочками перед Даллас в «Олив Гарден».
— Это откровенно злонамеренный слух.
— Расскажи это малышке Джинни, которая пообещала мне написать о тебе статью, если я покрою ее студенческий долг.
Как только я прошел через вращающуюся входную дверь «Costa Industries», папарацци окружили меня, словно голодные пираньи, делая сотни снимков.
Шестьдесят минут самодовольного предвкушения слились воедино, когда я переходил улицу.
Печенька сгорбившись, сидела на краешке кресла Василия на балконе «Ле Блю». При виде меня ее спина выпрямилась как шомпол.
Она изучала каждый дюйм моего тела, ястребиные глаза отчаянно пытались прочесть мое пустое лицо.
Проследив за ее взглядом, Мэдисон тоже посмотрел на меня.
С редкой солнечной улыбкой, и используя каждую каплю безмятежности в моей крови, я быстро поднялся на три лестничных пролета в ресторан.
У двойных дверей хозяйка и два официанта низко поклонились, открывая обе стороны.
Так. Слухи дошли до руководства.
Я уже наслаждался плодами своего труда.
Я прошел к Печеньке самовольно взял стул из-за занятого стола и предложил себе присоединиться к жене и ее бывшему жениху.
— Как тунец, моя дорогая?
Я взял ее вилку и нарезал себе хороший, сочный кусочек, сунув его в рот. Даллас почесала висок, сдвинув брови.
Вспышки фотокамер сверкали на моей периферии.
— Дорогая, пожалуйста, закрой рот, — я кончиком пальца закрыл его для нее, затем проткнул кусок дохлой рыбы, зависший между нами. — Неприлично выглядеть так, как то, что ты ешь.