Мой темный Ромео
Шрифт:
Я погладил подбородок, немного задумавшись.
Как правило, я не поощрял плохое поведение.
Но в случае с Печенькой я часто делал исключения, включая, помимо прочего, коробку книг, которую я подарил ей за участие в благотворительном гала-концерте, несмотря на ее непослушное поведение во время третьего ужина.
(Она пыталась снять топ с сисек поп-звезды. Когда я оттащил ее и прочитал ей лекцию о том, как вести себя на публике, она отмахнулась от меня и сообщила, что с большой властью приходит большая
И на этот раз та самая прощающая часть меня, которую я никогда не открывал до того, как она ворвалась в мою жизнь, хотела дать ей второй шанс.
Точнее, триллионный шанс.
Я бросил это, чтобы разрушить ее жизнь. Должно быть, поэтому я все еще обладал йотой терпения по отношению к существу передо мной.
Брови Печеньки взлетели вверх, почти целуя ее линию роста волос.
— Или?
— Я дам тебе то, что ты хочешь. Я дам тебе развод. Ты вернешься в Чапел-Фолс и станешь живой, дышащей скандалом. Разрушенной для всех намерений и целей. Вероятно, ты выйдешь замуж за вдовца или разведенного мужчину с детьми. Но у тебя будет свобода, которую ты так жаждешь.
Меня безмерно разозлило то, что мое дыхание сбилось в легкие, когда мы смотрели друг на друга сверху вниз, ожидая, какой вариант она выберет.
Я намеренно пропустил все, что хотя бы отдаленно привлекало ее внимание. Даллас нужно было осознать всю серьезность ситуации.
Наконец – наконец – она нарушила молчание.
— Могу я подумать об этом по дороге домой?
Так или иначе, это было худшее, что она могла сказать.
Ожидание было бы чистой пыткой.
Я пожал плечами, отвлекая внимание на свои сообщения. Как только Джаред высадил нас, на подъездной дорожке стояли ожидающие Хетти и Вернон.
— Ну как? — сказала Хетти еще до того, как дверь в Печеньки открылась. — Ты его разозлила?
Вернон неторопливо двинулся за ней.
— У нас наконец-то в доме появится маленький карапуз?
Я вошел в дом первым, а это означало, что мои неверные сотрудники, настроенные против меня собственной женой, отступили, яростный румянец прилил к их щекам, глаза были прикованы к полу.
— Вы оба, убирайтесь к черту.
Вернон, кроткий великан, моргнул.
— Но куда нам идти?
— Куда угодно вне поля моего зрения, если вы хотите сохранить свою работу, — посоветовал я, избавляясь от пальто и направляясь к лестнице. Я не пощадил Печеньку взглядом. — У тебя есть еще тридцать минут, чтобы обдумать свой ответ, пока я работаю. Я зайду к тебе в комнату, когда буду готов.
Через высокое стеклянное окно, растянувшееся вдоль моей лестницы, я увидел, как Печенька рухнула на нижнюю ступеньку в своем красивом платье, спрятав голову между руками, ее волосы каскадом ниспадали ей на спину.
Она не собиралась заводить ребенка.
И разводиться она
Все, что она получит, это проверку реальности.
А что касается меня?
Я всегда, всегда получал то, что хотел.
ГЛАВА 44
Ромео
Через сорок пять минут после того, как я оставил ее рыдать на лестнице, я прокрался в комнату Печеньки.
Меня не удивило, что она пуста.
Глупая роза, которую она держала в баночке из-под ватных палочек, осыпала лепестки повсюду. То, что уборщики не протерли поверхность тумбочки под ней, должно быть, дело рук моей неопрятной жены.
Я не упустил из виду, что она настолько глубоко слилась с моим домом, что он станет совершенно другим местом, если она решит уйти.
Я бродил по коридорам в поисках Даллас.
Дождь барабанил по крыше, стуча в окна. Температура резко упала после нашего возвращения из Парижа. Холод меня никогда не беспокоил – я привык к нему внутри и снаружи.
Но мне пришло в голову, что моя жена может быть не в восторге от лютого мороза, наступившего после того, как отступила осень, освободив место для зимы.
Не в настроении играть в прятки, я достал свой телефон и проверил ее местонахождение через камеры наблюдения.
Перематывая видео, я нашел кадры, на которых она тащит негабаритный чемодан «Louis Vuitton» в подземный гараж, сжимая ручку двумя сжатыми кулаками, как будто в ней находится мертвое тело.
Чемодан.
Я рванул в том направлении.
Мощное зелье гнева и тревоги бурлило в моем животе. Что, по ее мнению, она делала?
Выбрала один из вариантов, которые ты ей дал. Уходи, придурок.
Меня больше не удивляло, что у меня была реакция на Даллас – на тот момент это было фактом.
Но у меня скрутило желудок и все внутренние органы, сжав их в комок опасений, чтобы признать, как глубоко она впилась мне в кожу. Так глубоко, что она просачивалась сквозь плоть, кровь и кости.
Сквозь стволовые клетки, мозговые шрамы и плотные слои льда.
Она попала прямо туда, где было сыро и нежно. Где боль была неизбежна. Не потому, что она мне нравилась – мне действительно не нравилась Даллас Коста.
А потому, что я хотел ее .
Жаждал ее.
Потому что прикосновение к ней было единственной чертовой вещью, о которой я мог думать.
К тому времени, как я ворвался в двери подземного гаража, во мне было достаточно ярости, чтобы зажечь Вегас. Тем не менее, мое самообладание оставалось безупречным.
Даллас взгромоздилась на гору чемоданов рядом с «Майбахом», перекусывая маленькой коробочкой палочек «Поки» с клубникой. Ее ноги болтались в воздухе, как у ребенка.