Мой учитель светится в темноте
Шрифт:
– Но это подло!
– воскликнул Дункан.
– Согласен. Пойдем дальше: инопланетяне, поддерживающие план «Б», хотят захватить планету.
У Сьюзен расширились глаза.
– Инопланетное вторжение, как мы и боялись с самого начала!
– прошептала она.
– Не совсем,- возразил я.- Они собираются покончить с болезнями, прекратить войны, справиться с бедностью и голодом и так далее.
Дункан удивленно заморгал.
– Звучит здорово,- признал он.
– Возможно, но они сделают это лишь в том случае, если мы уступим им полный контроль
Дункан хотел было о чем-то спросить, но затем кивнул.
– Они боятся, что если мы получим их технологию, то воспользуемся ею против них.
– Ты совершенно прав,- согласился я, стараясь не удивляться тому, как быстро он соображает.
– Какова третья возможность?
– спросила Сьюзен.
– План «В»: запереть нас в пределах Солнечной системы- либо подорвав развитие нашей науки, чтобы мы никогда не смогли открыть секрет сдвига в пространстве, либо установив военную блокаду.
Поскольку я всегда считал, что человечеству суждено отправиться к звездам, план «В» казался мне таким отвратительным, что я с трудом мог говорить о нем.
– Большинство пришельцев считают этот план обреченным на неудачу,- продолжал я.- Они полагают, что раньше или позже мы все равно вырвемся к звездам. Поэтому существует план «Г», который можно назвать Глобальным Уничтожением. Те, кто поддерживает этот план, хотят избавиться от нас немедленно, прежде чем мы выйдем в космос и сможем причинить им крупные неприятности. Они считают, что если выпустить нас за пределы Солнечной системы, то окончательная цена, которую придется заплатить за борьбу с нами, окажется гораздо большей, чем в том случае, если уничтожить нас, скажем, сегодня вечером. Они рассматривают нас так, как мы могли бы рассматривать стаю обезьян, случайно овладевших технологией изготовления атомной бомбы. Мы для них - интересные, но слишком опасные существа.
Вся беда заключалась в том, что пришельцы, похоже, склонялись к плану «Г». Но были и обнадеживающие новости: они собирались позволить нам собрать факты, способные изменить их точку зрения.
Мы последовали за Криблим к стене. На ее плече сидел ручной пуут, которого, кстати, по непонятной для меня причине звали тоже Пуутом. Пуут был чем-то вроде большого слизняка, способного изменять свою форму и перетекать с места на место. Я заметил, что Дункан с большой нежностью относится к нему. По-видимому, Пууту он тоже нравился, поскольку каждый раз, когда он оказывался поблизости, слизняк выпячивался в его сторону и радостно булькал: «Пуут!»
Криблим остановилась перед большим кругом в стене, рядом с которым располагалась панель с двенадцатью рядами разноцветных шариков. Она прикоснулась к шести шарикам, и круг налился синим цветом.
Инопланетяне называли это устройство «телепортационной камерой». Отсюда они могли мгновенно перемещаться из одного места в другое - полезное приспособление, особенно если учесть, что на «Нью-Джерси» (так назывался космический корабль) имелось много тысяч помещений, а коридоры тянулись на сотни миль.
Я прошел сквозь стену следом за Криблим
Сьюзен, появившаяся рядом со мной, тихо ахнула. Мне было трудно винить ее. Члены Совета принадлежали к разным мирам, и их компания представляла собой весьма странное зрелище для любого землянина.
На самом деле мы видели лишь голографические проекции членов Совета; сами они оставались у себя дома. Однако трехмерные образы выглядели настолько реальными, что я почти не вспоминал об этом.
Первым заговорил инопланетянин, похожий на кучу красных водорослей с толстыми зелеными стеблями, растущими наверху. Он издал серию чмокающих звуков и пошевелил стручками, свисавшими с конца каждого стебля, указывая на то, что собирается задать вопрос.
Я понял его жест, поскольку пришельцы установили в моем мозгу универсальный транслятор, переводивший все, что они говорили. В свою очередь я переводил их речь и жесты для Сьюзен и Дункана.
Я повернулся к Сьюзен. Ее волосы, обычно светло-каштановые, приобрели зеленоватый оттенок из-за странного освещения в зале. Сьюзен очень красива по земным меркам, но с тех пор как я присоединился к пришельцам, мне довелось видеть столько разных версий красоты, что теперь я почти не обращал на это внимания.
– Он хочет знать, понимаешь ли ты, почему находишься здесь,- перевел я.
– Да,- ответила она, обращаясь к Красной Водоросли.- Питер мне все объяснил.
– И ты согласна принять эту задачу?
Сьюзен долго мешкала с ответом, и я начал опасаться, что у пришельца иссякнет терпение. Я понимал важность вопроса, но все же… я слегка подтолкнул ее.
– Я согласна!
– произнесла она даже громче, чем я ожидал.
– А ты, Дункан Дугал?
– спросил инопланетянин, больше похожий на тень, чем на осязаемое существо. Он говорил, меняя угол отражения света от своего «тела».
Округлое лицо Дункана приобрело серьезное выражение. Мне было трудно представить, что парень, прославившийся на всю школу своими хулиганскими выходками, тот парень, у которого ума было ни на грош, вдруг оказался ответственным за жизнь целой планеты. Но мною двигало предубеждение. Дункан так долго изводил меня и всех остальных учеников нашего класса, что приходилось постоянно напоминать себе: теперь, когда пришельцы высвободили присущие ему от природы умственные способности, он стал совершенно другим человеком.
Когда я перевел вопрос, Дункан кивнул.
– Я согласен,- торжественно ответил он.
– А ты, Крепта?
– спросил высокий инопланетянин цвета морской волны.
Я медлил лишь одно мгновение. В конце концов, предложение отправить нас на Землю частично исходило от меня.
– Я согласен.- Хотя я хотел произнести эти слова с гордостью, собственный голос показался мне тихим и испуганным.
Следующим заговорил пурпурный инопланетянин, чьи длинные щупальца поддерживались конструкцией из серебристых подпорок. Раструбы, укрепленные сверху, выпускали фиолетовый туман, постоянно увлажняющий щупальца.