Мой учитель светится в темноте
Шрифт:
– Я сказал, она может подождать,- тихо, но твердо повторил он.
– Предатель!
– Вовсе нет,- ответил Броксхольм, немного повысив голос.- Ты знаешь правила не хуже меня, Юарбигджоуоуол-лии.
Червеобразные лавандовые волосы Криблим тревожно зашевелились.
– Броксхольм, нам не стоит раздражать ее!
– А ей не стоит невежливо обходиться с нашими друзьями,- отозвался Броксхольм, подмигнув мне. Согласно моему транслятору, подмигивание ничего не означало на родной планете Броксхольма. Он пользовался этим жестом так же, как если бы говорил на иностранном
Что-то начало всплывать в глубинах моей памяти. Подмигивание. Кто-то кому-то подмигнул, и я должен вспомнить или догадаться, в чем было дело.
Что же это такое? Я растерянно улыбнулся Броксхольму и вернулся к своему завтраку. Поев, мы со Сьюзен и Дунканом подошли к ведрам, наполненным буроватой жидкостью.
– Что это за вещество?
– спросил я, отвернувшись в сторону: жидкость воняла болотной тиной.
– Болотная вода,- ответила Криблим.
– Местная или привозная?
– осведомился Дункан.
Броксхольм улыбнулся.
– Местная. Большая Джулия любит пробовать туземные лакомства.
Я взял пару ведер и зашагал по коридору.
– Интересно, что мы будем делать дальше?
– пробормотала Сьюзен, идущая следом за мной - Я хочу сказать… нельзя же покормить глаз, верно?
Ей не стоило беспокоиться. Большая Джулия немного изменила свое положение. Открыв дверь, я обнаружил себя, так сказать, лицом к лицу с самым большим ртом, который мне довелось видеть с тех пор, как мы с Ху-Ланом катались на руумбе.
Если бы мне не пришлось кормить Большую Джулию, то я, возможно, так и не узнал бы о том, что у нее есть рот. Зубов там не было; я мог видеть лишь огромное темное отверстие. Толстая складка коричнево-зеленой кожи внизу, по-видимому, представляла собой нижнюю губу Большой Джулии.
– Просто наливайте, и все,- крикнул Броксхольм из кухни.
– Питер, берегись!
– крикнул Дункан, когда я поднял ведро.
Я отпрыгнул назад и едва успел избежать столкновения с толстой полосой влажной, коричнево-зеленой плоти, выкатившейся из двери и со шлепком ударившейся о противоположную стену. Она имела губчатую структуру и была покрыта шишечками размером с кулак.
– Что это такое?
– в ужасе спросила Сьюзен.
– Наверное, ее язык,- отозвался Дункан, передернув плечами.
– Ах-хххххххх!
– раздалось в ответ.
Я хотел сказать: «Давайте зальем воду и уберемся отсюда!», но передумал, испугавшись оскорбить Большую Джулию. Молча, стараясь не наступить на язык, я подошел как можно ближе к двери и опорожнил содержимое своих ведер. Сьюзен сделала то же самое, потом Дункан. Через несколько секунд огромный зелено-коричневый язык скользнул обратно в дверь. Темная дыра закрылась, и по коридору раскатился вздох удовлетворения.
Мы закрыли дверь и направились на кухню. Когда я садился, чашки на столе начали дребезжать и подпрыгивать, как в фильме про землетрясение.
– Хорошо,- одобрила Криблим.- Еда ей понравилась.
Оказывается, мы услышали отрыжку Большой Джулии.
Теперь мы могли приступить к обсуждению наших планов. К моему удивлению, инопланетяне прежде всего захотели, чтобы мы изменили свой облик. Это
– Как бы тебе хотелось выглядеть?
– спросила Криблим.
Сперва я не знал, что ответить. Мне всегда хотелось быть похожим на героев, изображенных на обложках фантастических романов, но такое лицо не приделаешь к голове мальчишки, верно?
Как выяснилось, для изобретения подходящей маски я мог воспользоваться своим УРАКом. Я немного поиграл с разными чертами, пока не получил лицо, которое мне понравилось. Потом я передал изображение через УРАК в аппарат, изготавливавший маски. Несколько минут спустя мое новое лицо появилось на свет.
Броксхольм показал мне, как надеть его, а потом дал мне зеркальце. Я изумленно уставился на себя: теперь у меня были темные волосы и глаза, нос безупречной формы и рот, выглядевший гораздо более героически, чем мой собственный (я не знаю, что придает рту героический облик, но, поверьте, так оно и было).
Я знаю, что о человеке нужно судить не по внешности, а по поступкам. Однако сейчас я судил о себе по своей внешности. С другим лицом я и чувствовал себя по-другому.
Нельзя сказать, что это открытие сильно обрадовало меня.
– Наверное, нам нужно выбрать новые имена, подходящие к новым лицам,- заметил Дункан, когда мы надели свои маски.- Я хочу стать Альбертом.
Хотя он не объяснил причин, я не сомневался, что он выбрал свое новое имя в честь Альберта Эйнштейна. Это немного раздосадовало меня, поэтому я сказал:
– О’кей. Тогда я буду Стоуни.
– Откуда ты взял это имя?
– сразу же поинтересовался Дункан.
Мне не хотелось объяснять ему, что Стоуни был моим любимым фантастическим героем. Получалось просто смешно: Дункан назвал себя в честь выдающегося ученого, а я назвал себя в честь выдуманного героя!
– А как насчет тебя, Сьюзен?
– поинтересовалась Криблим.
– Спасибо, я оставлю себе прежнее имя,- с улыбкой ответила она.- Оно меня вполне устраивает.
Следующие две недели мы путешествовали по всему свету, наблюдая за наилучшими и наихудшими деяниями человечества. ,
Мы бродили по музеям, где хранились прекрасные картины, при виде которых мне хотелось плакать, и по улицам, наполненным таким количеством голодающих людей, что я с криком просыпался по ночам, разбуженный выражением их запавших глаз.
Мы стали называть плохие признаки «сигнализаторами». Это были факты, способные убедить пришельцев нажать на красную кнопку и уничтожить Землю.
Факты, дававшие надежду - например, в тот вечер, когда мы сидели у костра в Африке и слушали старика, рассказывавшего легенду о сотворении мира,- получили название «амортизаторов». В тот вечер я был счастлив, что имею транслятор. Слова рассказчика перенесли меня в волшебный мир, и я почувствовал себя соединенным со всеми остальными слушателями, как будто мы стали одним существом. Это был один из лучших вечеров в моей жизни.