Мой волшебный фонарь
Шрифт:
Я тоже воздержалась от комментариев. Ясек старательно заплетал бахрому, окаймлявшую «педагогическую пустыню».
— Очень меня огорчает, что и папа оказался не на высоте, — сказал наконец Ясек, спрятав голову между коленями. — Когда он преподавал в строительном техникуме и кто-нибудь из студентов пытался ему подсунуть чужой проект, он, глазом не моргнув, ставил бедолаге пару. Что же это за мир такой, если все в нем имеет две стороны?
Ясек сказал «мир», но я поняла, что он думал: «люди». Или,
— Понимаешь, Ясек, идеальных людей не существует! И, видимо, поэтому важнее всего в жизни стремиться к…
— К чему? — буркнул Ясек, не поднимая головы.
— Ну… к самому-самому.
— Ничего себе! Но ведь каждый это «самое-самое» представляет по-своему, — скептически заметил он.
— Нет, Ясек. Зло — оно одно, так же, как и добро, — сказала я убежденно, потому что уже давно составила по этому вопросу определенное мнение.
Ясек сидел неподвижно. Похоже было, мои «философские» рассуждения заставили его призадуматься. Но вдруг он вскочил на ноги и сообщил:
— Пойду в кино. Мне просто необходимо проветриться. Процесс мышления чертовски изнурителен.
И убежал — только его и видели. Раньше я тоже любила ходить в кино. Когда-то я не пропускала ни одного нового фильма, потом стала разборчивее, а теперь, кажется, уже сто лет ничего не видела. Впрочем, с тех пор как я начала присматриваться к домашним, меня в кино особенно и не тянет. У меня появился собственный волшебный фонарь! И программа, не могу пожаловаться, однообразием не страдает.
Около четырех пришла мама. Когда наша мама возвращается с работы, запах фенола, которым пропитан весь дом, становится еще сильнее. Мама не любит говорить о своей работе в отличие от папы, который готов часами рассказывать про очередной проект или про то, как ему пришла в голову блестящая идея насчет планировки кухни в типовой трехкомнатной квартире. Мама терпеть не может, когда папе в голову приходят «блестящие идеи», она предпочитает, чтобы его проекты рождались в упорном и кропотливом труде.
— За такие проекты я спокойна, — говорит она. — А те, которые неожиданно приходят в голову, мне не внушают доверия.
Дело в том, что мама живет в постоянном страхе: ей кажется, будто в один прекрасный день какой-нибудь из спроектированных папой домов рухнет. Собственно говоря, маму можно понять. Она раз и навсегда потеряла веру в папины математические способности однажды воскресным утром, когда папа, расплачиваясь с молочницей за творог и яйца, умножил шестнадцать на семь таким способом, что у него получилось сто семьдесят девять.
— Я же спал, — объяснял он потом расстроенной маме. — А она позвонила, подняла меня с постели и потребовала, чтобы
Но это не успокоило маму. Я знаю, что, проходя мимо папиных домов, она всякий раз с опаской на них поглядывает.
— Мне все кажется, — призналась она как-то, — что папины дома раскачиваются. Ничего не могу с собой поделать — я отчетливо вижу, как стены вздрагивают и шевелятся.
Но пока, вопреки маминым опасениям, дома стоят.
Сегодня мама притащила полную сумку продуктов и по дороге на кухню заглянула ко мне.
— Что слышно? — спросила она с порога.
— Да ничего. Все в порядке. Агата получила пятерку по физике. Ясек ходил в кино, но уже вернулся.
— А кто у них сейчас?
— Никого у нас нет! — воскликнула Агата, врываясь ко мне в комнату. — Мы с Ясеком делаем уроки.
— Делаете уроки? Под такой рев?
— Какой же это рев? Это лучший английский джаз, — оскорбилась Агата.
— Английский или не английский, это не имеет ровно никакого значения. Готовить уроки в таких условиях — бессмысленная трата времени!
— Представь себе, мама, с некоторых пор даже в коровниках стали устанавливать громкоговорители. Коровы под музыку дают значительно больше молока!
— Но от вас-то молока никто не требует! — вспылила мама. — Немедленно выключи радио!
— Хорошо, но наша производительность резко уменьшится, — мрачно пообещала Агата и с обиженным видом вышла из комнаты.
В этом я не могу с ней согласиться. Мне кажется, что даже могильная тишина не изменит производительности Ясека — уменьшаться ей некуда. Любой учебник действует на моего брата лучше сильного снотворного. Если когда-нибудь он попадет на операционный стол, достаточно будет вместо наркоза помахать у него перед носом учебником истории. Странно, как до сих пор врачи не додумались усыплять лентяев таким простым способом.
Только мама занялась обедом и запах жареного лука вызвал в моем воображении образ тефтелей с гречневой кашей, как в дверь позвонили. Агата выскочила в переднюю. Обычно она у нас открывает дверь. И вовсе не потому, что Ясеку лень двинуться с места, просто Агата страдает нечеловеческим любопытством: ей необходимо знать, кто и зачем приходит. На этот раз пришел дядя Томек. Едва отделавшись от Агаты, он попал в мамины объятия.
— Я думала, ты нас совсем забыл! — воскликнула мама. — Посиди немножко у Яны, пока я управлюсь с обедом.
— А зятя моего еще нет? — Дядя Томек только так называет папу.
— Нет. Он сегодня придет поздно. Как и следовало ожидать, конкурсный проект, который они начали делать все вместе, в конце концов полностью свалился на его голову.
Дядя принес мне букетик ландышей. Агата поставила цветы в воду и пристроилась на подлокотнике кресла.
— Лиля тоже придет? — спросила она, смахивая воображаемую соринку с рукава дядиного пиджака.